Машинист, к которому были обращены последние слова, стоял бледный и расстроенный и не двигался с места.
— Машина не действует уже более часа! — робко сообщил он. — Я хотел доложить об этом, но человек, которого я послал, не мог пробиться через толпу в дом, и я подумал, что в случае необходимости рабочие могут выйти через нижнюю штольню. Мы уже целый час напрасно бьемся над машиной: она ни с места.
— Милостивый Боже! Только этого недоставало! — вскричал главный инженер, бросаясь к машине.
— А нельзя ли спуститься через верхнюю штольню? — торопливо обратился Артур к директору, который отрицательно покачал головой.
— Вход туда закрыт с самого утра. Ведь вы знаете, господин Берков, что Гартман велел сломать все верхние лестницы, чтобы воспрепятствовать спуску в шахты. Ему не удалось это, потому что рабочие спустились с помощью подъемной машины, и сейчас это единственный способ попасть в шахты.
В это время появился Ульрих в сопровождении Вильмса и других своих обычных спутников.
— Там, внизу, ничего нельзя сделать! — закричал он товарищам, пробираясь через их ряды. — Там мы будем только напрасно рисковать жизнью, которая теперь нужна для спасения товарищей. Что, если спуститься здесь? Отчего машина не запущена?
Он порывисто бросился к машине и столкнулся с молодым хозяином, решительно выступившим ему навстречу.
— Машина не действует уже более часа, — резко и громко сказал он, — а несчастье случилось только десять минут тому назад, так что это никак не связано одно с другим, однако как раз час тому назад мы арестовали троих ваших товарищей. Что они сделали с машиной, Гартман?
Ульрих отшатнулся, словно от удара.
— Я отменил свой приказ тотчас после того, как мой отец и другие спустились в шахту! — воскликнул он. — Я шел, чтобы их остановить… но уже было поздно. Я не хотел этого! Клянусь Богом, не хотел!
Артур отвернулся от него и обратился к инженеру, выходившему из машинного отделения.
— Ну, что, как дела?
Инженер пожал плечами.
— Машина не слушается. Мы никак не можем понять, в чем дело, во всяком случае причина не во взрыве, который произошел часом позже, да и машинное отделение в целости. Поломка произведена чьими-то руками, а мы ее проглядели сегодня утром. Если не удастся запустить машину, то в шахты так быстро не проникнешь… и несчастные там, внизу, погибнут, в том числе и шихтмейстер Гартман.
При последних словах он возвысил голос и взглянул на бледного как смерть Ульриха, который стоял не двигаясь с места. Услыхав слова инженера, он вздрогнул и рванулся вперед, но Артур загородил ему дорогу.
— Куда?
— Я должен пробраться туда и помочь им! — крикнул он. — Пропустите меня, господин Берков! Я должен помочь, говорю вам!
— Вы не в состоянии помочь! — с горечью прервал его Артур. — Руками тут ничего не поделаешь. Вы могли только сломать машину и этим удесятерить опасность. Ремонт предоставьте служащим. Только одни могут помочь нам спасти погибающих, а чтобы никто не мешал им, велите запереть машинное отделение, господин директор, а вы, господин Вильберг, приведите сюда арестованных. Они должны сказать, что сделали с машиной; возможно, они дадут какое-нибудь указание инженерам. Поспешите!
Вильберг повиновался; директор тоже поторопился исполнить распоряжение хозяина; толпа не оказала ни малейшего сопротивления, люди знали, что теперь все зависит от инженеров, и беспрекословно подчинялась приказаниям. Все чувствовали, как справедливы были слова Артура, брошенные им в ответ на настойчивые требования их вожака убрать служащих с рудников: «Попробуйте обойтись без ненавистных вам служащих, которые направляют ваши руки, управляют машинами и являются мозгом всего дела!»
Сейчас тут были сотни рук, сотни людей, готовых помочь, но они оказались бессильны. Шанс на спасение их товарищей находился в руках немногих, которые только и могли еще что-то сделать, в то время как вся толпа вместе со своим вожаком способна была лишь на то, чтобы бессмысленно рисковать жизнью. Взгляды всех с надеждой устремились теперь на этих ненавистных, нередко подвергавшихся оскорблениям служащих.
Минута проходила за минутой в мучительном, тревожном ожидании. Вильберг давно уже вернулся с тремя арестованными, которые были заперты в одном из подвалов. Узнав о случившемся, они что было сил побежали к шахтам, чтобы, подобно другим, метаться во все стороны в беспомощном отчаянии. Они уже были не нужны — неисправность в машине нашли еще до их прихода; она оказалась незначительной и легко исправимой. Пока инженеры трудились над ремонтом подъемника, предпринимались все новые попытки проникнуть в шахту с какой-нибудь другой стороны, но они оказались тщетными. В обстановке опасности сразу восстановилась нарушенная дисциплина. Все беспрекословно повиновались приказам и работали лучше и быстрее, чем прежде.
Энергичнее всех действовал сам хозяин. Он все видел и всем распоряжался, ободряя и воодушевляя остальных. Хотя Артур почти совсем не обладал знаниями и опытом, столь необходимыми в подобной ситуации, он владел тем, что не дается никакой наукой: умением направлять людей и повелевать ими, что, главным образом, и требовалось теперь, когда единственный энергичный человек среди служащих — главный инженер был занят машиной, а директор и остальные, подавленные случившимся, несмотря на свой опыт и способности, совершенно растерялись. Артур вернул им присутствие духа, он тотчас же нашел каждому его настоящее место и, воодушевляя своим примером, помог им обрести уверенность. Характер молодого человека, остававшийся так долго непонятным для окружающих, блестяще проявился в минуту опасности.
Наконец раздался шум заработавшей машины; заскрипев, подъемник двинулся сначала с остановками, толчками, потом начал опускаться и подниматься с правильными промежутками. Главный инженер, все еще мрачный, подошел к Беркову.
— Машина пошла, — облегченно сказал он, — боюсь, однако, что спускаться либо уже слишком поздно, либо еще слишком рано. Дым прорывается теперь и здесь — должно быть, газы проникли и в эту шахту. Надо подождать.
Артур сделал нетерпеливое движение.
— Подождать? Мы и так уже ждали целый час! Подождать, когда дорога каждая минута, от которой, возможно, зависит жизнь несчастных! Как вы считаете, нельзя ли уже пройти через верхнюю штольню?
— Вероятно, и можно, оттуда идет только пар, но кто захочет спуститься туда сейчас, рискуя жизнью? Я бы не решился на это.
— А я решаюсь! — раздался голос Ульриха. Как только машина начала действовать, он протиснулся вперед и теперь стоял у самого подъемника.
— Я спускаюсь! — повторил он решительно. — Но одному там трудно что-то сделать, мне нужны помощники. Кто пойдет со мной?
Никто не вызвался; каждый боялся спуститься в наполненную парами и газами пропасть. Все видели, как падали, лишаясь сознания, храбрецы, пытавшиеся проникнуть туда другими ходами.
Лоренца до сих пор еще не могли привести в чувство после его смелой попытки. Ни у кого не хватало мужества последовать примеру Ульриха и спуститься туда, откуда скорее всего не вернешься.