Костя от чая отказался и раскланялся. Ниночка хотела было проводить его, но не пошла. Если ему хочется бежать к этой каланче – его дело.
А Косте в самом деле хотелось. Весь мир норовил угодить в соперники. И этот лощеный Дуглас, и даже отец. А почему бы и нет? Отец вдов, отец тщеславен, отец может вообразить себе, что у него есть шансы стать английским лордом. А какой сибирский купец откажется стать английским лордом? Все у них есть, а английским лордом еще не пришлось побывать.
Костя несся домой, топая по лужам. Городок был оживлен – не каждый день приходит пароход.
А дома все было мирно. Гости отобедали и ушли отдыхать в отведенные им комнаты. Костя обнаружил лишь служанку Вероники по имени Пегги. Она сидела на кухне в окружении колоколовской челяди, пила чай, ничего не понимала, что ей говорили, но живо отвечала, показывая жемчужные зубы.
Костю никто в доме не боялся. Кухарка, завидя, что он вернулся, попросила объяснить, о чем говорит эта черная девка. Пегги ожгла Костю черными глазами и стала говорить ему. Костя понял не все, но объяснил слугам, что Пегги родом из страны Цейлон в тропиках. Зовут ее вовсе не Пегги, а Пегги – это прозвище, данное молодой госпожой. Пегги не хочет ехать дальше, но поедет, потому что госпожа к ней добра, а мистер Смит ей все равно что родной отец. Может, Костя не все понял, но слушательницы были довольны. Второй слуга, китаец, сидел в углу, пил чай, с ним никто не говорил, а он и не навязывался. Что китаец, что кореец – одна семья, этим здесь не удивишь: на золотых приисках много работает корейцев, приезжают целыми артелями.
На втором этаже было тихо. Костя прошел, стараясь не скрипеть половицами, до двери в комнату Вероники. Оттуда доносились тихие голоса. Говорили по-английски и невнятно.
Костя ревновал к Дугласу и, подавленный, пошел в кабинет к отцу, который сидел за столом и крутил в пальцах ручку с золотым пером. При виде сына он сказал:
– Живем как варвары.
– Ты им поможешь? – спросил Костя.
– Безусловно, – сказал Колоколов. – Пускай весь мир знает, что мы всегда людям помогаем.
– Они к устью хотят?
– Дальше Булуна не уплывут.
Отец Колоколов поднялся из-за стола – большого, красного дерева сооружения, на нем танцевать можно. Этот стол купил отец в Иркутске за сто пятьдесят рублей и гордился им не меньше, чем роялем, что стоял в гостиной.
– Поет она, стерва, нежно, – сказал он. – Как, понравилась?
– Я не обратил внимания.
– Врешь. Обратил. Но я не возражаю. Ты лучше на нее обращай, чем на Нинку Черникову.
– Отец, не надо.
– Что, я не вижу, что ты к Черниковым частишь?
– У нас общие интересы.
– Знаю, какие интересы. По кустам обниматься. Дело твое, но жениться не позволю. Иди. – В дверях догнал сына строгим голосом: – Смотри, чтобы Нинка не забрюхатела.
– Отец!
– Я не о тебе пекусь. Семена Натаныча уважаю.
* * *
Мисс Смит вышла из своей комнаты уже к вечеру. Костя подстерегал ее в нижней гостиной, читал книгу Герберта Уэллса, привезенную из Лондона, потрепанную, совсем ветхую на первых двадцати страницах и почти новенькую к концу, что свидетельствовало о неудачных попытках молодого человека ее одолеть. Костя сидел на обитом бордовым бархатом диване под фикусом в большой кадке и был почти не виден от лестницы. По лестнице сбежала, шурша юбками, Вероника. За ней шел Дуглас Робертсон и тихо выговаривал ей, но делал это так по-английски, что Костя ничего не понял.
Гости, разговаривая, приближались к дивану, на котором он сидел, и Костя понял, что они его вот-вот увидят. Поэтому он поднялся, не выпуская книги, и попросил по-английски прощения за то, что оказался на пути гостей. Дуглас был недоволен, вытащил монокль и принялся рассматривать Костю, словно тот был экзотическим животным, хотя за обедом они сидели рядом.
– Ах! – воскликнула очаровательная Вероника. – Мы так виноваты, что потревожили ваше уединение. Вы же понимаете по-английски?
– Немного, – сказал Костя, краснея.
– Садитесь, – сказала Вероника, будто Дугласа не было радом. – Я, с вашего разрешения, посижу вместе с вами. Что за книгу вы читаете?
Она тонкими пальцами взяла книгу из руки Кости, увидела имя автора и воскликнула:
– Герберт Уэллс! «Война миров»! Чудесный роман. А читали ли вы его произведение под названием «Первые люди на Луне»?
– Вероника, – сказал Дуглас, – мы должны нанести визит полицейскому комиссару. Он ждет нас.
– Сходите один, – сказала Вероника и уселась на диван.
– А как вы относитесь к Энтони Треллопу? – спросила она с улыбкой.
Костя в жизни не слыхал такого имени и потому ничего не ответил, лишь глядел на девушку – воплощение европейской чистоты. От мисс Смит пахло тонкими духами. Дуглас произнес английское проклятие, которого Костя не понял, а Вероника не услышала, и покинул гостиную. Снаружи его ожидал приказчик, который отведет его к приставу, чтобы тот изучил бумаги и паспорта путешественников, потому что в этом и состоит его служба.
А Вероника и Костя начали разговаривать. Вероника специально подбирала простые выражения, чтобы Костя их понимал, а Костя от натуги вспомнил многие английские слова, которых с Оксфорда не вспоминал.
Вероника расспрашивала его об отце, об их деле, о реке Лене, о туземцах, а потом уговорила Костю повести ее на склад, где хранилась пушнина. Отца не было, он ушел по делам на пристань. Костя дал рубль Ахмету, который сидел в тот день на складе. Они прошли с англичанкой в низкий с маленькими зарешеченными окошками сарай. Шкур было не так много: зимние почти все уже вывезли, а летние меха не так хороши. Меха свисали гроздьями. Вероника гладила их, мурчала, как котенок, была уютная, ласковая. Костя оглянулся, не пошел ли за ними Ахметка. Ахметка не пошел. Костя наклонился к розовому ушку, что выглядывало из-под локона пепельных волос. От волос и уха пахло соблазнительно духами. Вероника замерла, чувствуя приближение Костиных губ. Костя дотронулся горящими губами до уха, и девушка сказала тихо:
– Ах, вы меня испугали!
– Простите, – сказал Костя. – Я нечаянно.
От растерянности он произнес эти слова по-русски, но девушка поняла его правильно и совсем не рассердилась.
– Не надо этого делать, – сказала она тихо. И была в ее голосе и решительность, и беззащитность, и Костя понял, что отныне он посвятит свою жизнь, чтобы защищать и опекать эту несчастную девушку, благородное сердце которой привело ее в сумрачный сибирский край.