— Нет! — отвечает Лоттхен и выпрямляется. Лицо ее сияет! — Теперь мама целует папу!

И близнецы, ликуя, падают друг другу в объятия!

Глава двенадцатая

Господии Гравундер удивляется — Смешной рассказ директора Килиана — Брачные планы Луизы и Лотты — Обложка «Мюнхенского иллюстрированного журнала» — Новая табличка на старой двери — Будем добрыми соседями, господин капельмейстер! — Утерянное счастье можно обрести вновь! — Детский смех и детская песня — «И все сплошь близнецы!»

Господин Бенно Гравундер, старый опытный служащий Бюро записи актов гражданского состояния в Первом районе Вены, собирается зарегистрировать брак, который его, человека погрязшего в рутине, несколько выбивает из колеи. Невеста — бывшая жена жениха. Две до омерзения похожие десятилетние девчонки — дочери жениха и невесты.

Один из свидетелей, художник Антон Габеле, явился на церемонию без галстука. А второй свидетель, надворный советник профессор Штробль, и вовсе привел с собой собаку! И означенная собака подняла такой шум в приемной, где ей следовало бы оставаться, что пришлось ее тоже допустить на церемонию гражданского бракосочетания! Собака — свидетель на свадьбе. Нет, это уж слишком!

Лотта и Луиза торжественно и чинно восседают на своих стульях и просто себя не помнят от радости. Они не только счастливы, они еще и горды, безмерно горды! Ведь это потрясающее непостижимое счастье — их заслуга! Что сталось бы с несчастными родителями, не будь у них детей? То-то же! А ведь нелегкое это было дело, в полной тайне так играть с судьбой! Приключения, слезы, страх, вранье, отчаяние, болезнь, все выпало на их долю, решительно все!

После церемонии господин Габеле шепчется с господином Пальфи. Вдобавок эти люди искусства еще и перемигиваются тайком! Но почему они шепчутся и перемигиваются, не ведает никто, кроме них двоих.

Фрау Кернер, по первому браку Пальфи, и по второму тоже Пальфи, услыхала только, как ее первый и второй муж и повелитель пробормотали «Еще рано!»

Затем, повернувшись к ней, он объявляет, но как бы, между прочим:

— У меня чудная идея! Знаешь что? Давай сейчас поедем в школу и запишем туда Лотту!

— Лотту? Но ведь Лотта уже столько времени… Ах, да, прости, ты совершенно прав!

Господин капельмейстер с нежностью смотрит на жену.

— Вполне естественно!

Господин Килиан, директор женской школы, был просто ошеломлен, когда капельмейстер Пальфи с женой записали в школу вторую дочку, как две капли воды похожую на первую. Но как человек, посвятивший себя школе, он, конечно, повидал на своем веку много чего не менее удивительного, так что, в конце концов ему все же удалось оправиться от удивления.

Наконец, новую ученицу по всем правилам вписали в толстый журнал, и директор, уютно раскинувшись в своем кресле за письменным столом, сказал:

— Когда я был совсем молодым, начинающим учителем, вернее даже, помощником учителя, со мной случилась история, которую я должен рассказать вам и вашим девчушкам. Перед Пасхой в моем классе появился новый ученик. Парнишка из очень бедной семьи, но чистюля и, как я вскоре убедился, весьма прилежный и толковый. Вскоре он многих соучеников заткнул за пояс! А в арифметике так и вовсе стал первым в классе. Но все это было не всегда! Сначала я недоумевал: в чем тут дело? Потом подумал: в высшей степени странная история! Иногда он считает, будто орешки щелкает, и без единой ошибки, а в другой раз — со скрипом, еле-еле, и как говорится, ошибка на ошибке!

Господин директор выдерживает паузу и добродушно подмигивает Луизе и Лотте.

— Наконец, я выработал своеобразную методу: я стал записывать, когда парнишка хорошо считает, а когда скверно. И тут выяснилась вещь совершенно дикая: по понедельникам, средам и пятницам он считает отлично, а по вторникам, четвергам и субботам — никудышно!

— С ума сойти! — восклицает господин Пальфи.

А девочки ерзают на стульях от любопытства.

— Полтора месяца я наблюдал за ним, — продолжает старый директор, — и все шло по-прежнему: понедельник, среда, пятница — отлично, вторник, четверг, суббота — хуже некуда! В один прекрасный вечер я, наконец, решился, пошел к его родителям и сообщил им о своих загадочных наблюдениях. Они переглянулись, слегка смущенно, но в то же время весело, а потом отец и говорит: «Ваши наблюдения, господин учитель, вполне правильные!» И как свистнет в два пальца! Из соседней комнаты тут же выскакивают два парня. Одного роста и похожие — не отличишь! «Они близнецы», — пояснила мать. — «Зепп хорошо считает, а Тони… он другой». Когда я немного пришел в себя, я спросил: «Люди добрые, почему же они у вас ходят в школу по очереди, а не вместе?» И отец мне ответил: «Мы бедны, господин учитель. И у наших ребят один костюм на двоих!»

Супруги Пальфи смеются. Господин Килиан усмехается. А Луизерль кричит:

— Идея! Мы тоже так хотим!

Господин Килиан грозит ей пальцем.

— Только посмейте! Фройляйн Гштеттнер и фройляйн Брукбаур без того еще с вами намучаются — поди вас различи!

— Особенно, если мы, — увлеченно подхватывает Луиза, — одинаково причешемся и поменяемся местами в классе.

Господин директор хватается за голову и вообще делает вид, будто он в полном отчаянии.

— Ужасно! — восклицает он. — А что же будет, когда вы станете юными дамами и кто-нибудь захочет на вас жениться?

— Раз уж мы так похожи, — вслух размышляет Лотта, — то и понравиться мы должны одному и тому же человеку.

— И нам понравится один и тот же! — кричит Луиза. — Тогда мы просто обе выйдем за него замуж. Это лучше всего! По понедельникам, средам и пятницам я буду его женой, а по вторникам, четвергам и субботам будет очередь Лоттхен!

— Да, а если он не догадается вас сосчитать, то может и вовсе не заметить, что у него две жены! — смеется господин капельмейстер.

Господин директор Килиан поднимается с кресла.

— Да, несчастный человек! — сочувственно качая головой, говорит он.

Фрау Пальфи улыбается.

— Но в таком распределении есть и своя хорошая сторона. По воскресеньям он будет свободен!

Новоиспеченная, вернее сказать, заново испеченная супружеская пара вместе с двойняшками выходит из школы в самый разгар большой перемены. На школьном дворе толкутся и толкаются сотни маленьких девочек. Луиза и Лотта всех повергают в изумление.

Наконец, Труде удается пробиться к близнецам. Тяжело дыша, она переводит взгляд с одной на другую.

— Ну и ну! — это все, что она может сказать! Потом обиженно обращается к Луизе: — То ты мне запрещаешь болтать об этом в школе, то вы сами вдруг сюда заявляетесь!