Хотя в те дни фунт, конечно же, стоил гораздо дороже.
Хьюго Крейн умер в 1826 году. На Плантации тогда жили сто три жителя. Большая часть жителей, кроме стариков, работала лесорубами. Стариками считались мужчины после двадцати пяти лет.
В 1826 году городок, который потом будет известен как Хейвен Виллидж, начал разрастаться по обе стороны дороги, ведущей в Дерри, куда местные лесорубы два раза в месяц отправлялись пропить и проиграть в карты свою зарплату. Серьезные покупки они делали в большом городе, а мелочь просаживали в какой-нибудь таверне. В 1828 году в городке открылись два первых магазина. Их владельцами были братья Хирам и Джорж Кудер.
Так в 1831 году Монтвилль стал Кудерсвиллем.
И это никого не удивило.
Кудерсвиллем город назывался до 1864 года, когда его название опять переменилось. Теперь он назывался Монтгомери, в честь местного мальчика Эллиса Монтгомери, поступившего учиться в Геттисбургский университет. Смена названия была кстати, потому ??то последний оставшийся к тому времени в городе Кудер вконец разорился и за два года до описываемого нами момента покончил жизнь самоубийством.
После Гражданской войны город потряс кризис, в результате которого появилось новое название. Тогда было модно давать маленьким городкам классические названия — Спарта, Афины и, конечно же, Троя. В 1878 году Монтгомери стал Элладой. По этому поводу миссис Монтгомери, мать героя, которой только что исполнилось семьдесят лет, весьма скептически высказалась на церковном собрании. Так или иначе, переименование состоялось.
Монтгомери стал Элладой.
Прошло двадцать два года.
Однажды проповедник по имени Кольсон по неизвестным причинам проезжал Элладу. Кстати, местный историк Миртл Дюплесси почему-то решил, что настоящее имя Кольсона было Кудер и что он был незаконнорожденным сыном Альбиона Кудера, последнего из Кудеров.
Кем бы он ни был, он завоевал сердца большинства христиан города собственной версией веры в то, что зерно готово к посеву, к неудовольствию мистера Хартли, главы методистской церкви Эллады и Трои, и мистера Кроувелла, пастыря местных баптистов. Но их голоса не возымели действия. Учение преподобного Кольсона поразило городок подобно эпидемии холеры. Тогда-то и произошла следующая, на сей раз окончательная, смена названия.
В жаркий августовский вечер Кольсон выступил перед своими прихожанами.
Шел 1900 год.
Проповедник произнес блистательную речь. Он назвал город «благословленным местом», на котором лежит печать Господня. «Обладание Господом», — он несколько раз повторил это. [1] Уже на следующий день жители Эллады стали поговаривать о переименовании города в Хейвен. Преподобные мистер Кроувелл и мистер Хартли категорически возражали против этого. Муниципалитет отнесся к идее равнодушно. Единственное, что смутило чиновников, — необходимость изыскать сорок долларов, чтобы переделать въездной знак.
Процедура переименования состоялась двадцать седьмого марта 1901 года. Общественный комитет устроил пышный праздник с танцами и фейерверком. Кольсон стал героем дня.
И только преподобный Хартли переживал переименование как личную драму. Зачем они сделали это? Зачем? — вопрошал он себя, стоя островком отчаяния и одиночества в океане человеческого веселья.
Внезапно на его плечо легла чья-то сильная теплая рука. Оглянувшись, он увидел своего старинного друга Фреда Перри. Лицо Фреда настолько вытянулось от удивления, что Хартли помимо собственной воли улыбнулся.
— Харт, с тобой все в порядке? — встревожено спросил Фред Перри.
— Да. Просто на минутку закружилась голова.
— Пошли со всеми, Харт. Сейчас начнется фейерверк.
— Иди. А я еще побуду здесь и поразмышляю о сложностях человеческой природы. — Он сделал паузу и с нажимом спросил: — Ты понимаешь, Фред? Понимаешь, зачем они это сделали? Ты, который почти на десять лет старше меня? Понимаешь?
И Фред Перри покачал головой: нет. Он не понимает. Он поддерживает преподобного мистера Хартли. Он солидарен с преподобным мистером Хартли. А этот пройдоха Кольсон…
Нет, Фред Перри не понимал человеческую природу. Совсем не понимал.
Ребекка Б.Паульсон была замужем за Джо Паульсоном, одним из трех хейвенских почтальонов. Джо обманывал свою жену. Бекки Паульсон знала это. Она узнала это три дня назад. Иисус сказал ей это. В последние три дня Иисус рассказал ей множество ужасных вещей, из-за чего она потеряла аппетит и совсем перестала спать… но как это было захватывающе! Она просто не могла наслушаться Его, насмотреться на Него…
Иисус стоял на телевизоре в доме Паульсонов. Он находился там уже шесть лет. Изображение Его подарила сестра Бекки, Карина, живущая в Портсмуте. Джо попытался что-то сострить по поводу такого странного подарка, но Бекки быстро заставила его заткнуться.
Джо не раз пытался переставить картинку, но Иисус неизменно оказывался на прежнем месте. Джо пытался мотивировать свое желание тем, что его партнеры по покеру, приходящие к нему играть по четвергам, недовольны: никому не нравится, если кто-то, пусть даже сам Иисус Христос, подсматривает в твои карты.
— Карты — дьявольская утеха, вот поэтому им и неуютно, — отрезала Бекки.
Джо, прекрасный игрок в покер, счел разумным оставить без внимания этот выпад, просто на время прихода друзей в дом он стал отворачивать Иисуса лицом к стене, а потом вновь поворачивать обратно.
Но сейчас Бекки точно знала, почему он так не любит Его изображение. Он не может не чувствовать, что картинка обладает магическими свойствами. Иными словами, она чудотворная. Если бы не картинка, Бекки еще долго пребывала бы в неведении…
О, ей казалось, что она всегда знала, что что-то происходит. Он перестал спать с ней в одной постели, перестал настаивать на занятиях сексом. Бекки к этому была совершенно равнодушна, но считала секс неотъемлемой частью любого супружества. Его воротничок частенько попахивал духами. Но она могла бы не заметить очевидного, если бы седьмого июля изображение Иисуса на телевизоре не начало говорить. В противном случае она не заметила бы даже такой важный фактор, как то, что коллегой Джо по работе была некая Нэнси Восс, приехавшая в Хейвен из Августины. Бекки казалось, что эта Восс (про себя наша героиня называла ее просто «Гусыня») лет на пять старше Джо и ее самой, то есть ей около пятидесяти. Но для своих лет она была в хорошей форме. Гусыня, судя по ее собственным словам, была предрасположена к сексу от природы и даже принимала участие в каком-то съезде таких же, как и она, поклонников постельных утех. И все равно Бекки могла бы ничего не заметить, если бы изображение Иисуса не заговорило.