Но иногда, когда они отыскивают пропавших, люди уже мертвы.
А бывает, что им все же не удается никого найти.
Они не найдут Давида Брауна, и всем присутствующим это было ясно задолго до начала поисков. С появлением Руфи их мысли слились в одну. Инстинктивно все они знали, что Давид находится в радиусе не более семи миль, что он схватился руками за голову и кричит от боли. Он должен слышать и знать, что они ищут его…
Нет, Давид Браун не исчез. Он просто был… не-здесь.
Но в городке уже начался «танец лжи», и они никогда не признались бы себе в заведомой тщетности поисковой суеты.
Лжи становилось все больше.
Эта ложь была весьма серьезной.
Все они знали это. Даже Руфь Мак-Косленд.
Когда сгустились сумерки, количество участвующих в поисках резко увеличилось. Новость распространялась быстро — даже слишком быстро. Казалось, все население городка собралось на заднем дворе дома Браунов.
— Ты думаешь, он в лесу, Руфь? — спросил Кейси Тремейн.
— Должен быть там, — устало ответила она. Ее голова вновь разболелась. Давид был (не-здесь) в лесу так же, как и Президент Соединенных Штатов Америки. Точно так же…
Сумерки еще не до конца окутали их, и Руфь увидела, что Брайен Браун закрыл руками лицо и отвернулся от остальных. Некоторое время все молчали, потом Руфь сказала:
— Нам нужно побольше людей.
— Полиция штата, Руфь?
Она увидела, что все они смотрят на нее. Все, и эти взгляды были тяжелей каменной глыбы.
(нет, Руфь, нет) (никаких чужих людей, мы позаботимся об этом) (нам не нужны чужие до тех пор) (до тех пор, пока мы не сменим старую кожу на новую) (и не «превратимся») (если он в лесу, мы услышим, когда он позовет) (позовет мысленно) (никаких чужих, Руфь, ради твоей собственной жизни) (мы все любим тебя, но никаких чужих) Эти голоса в ее голове слились в могучий хор; она огляделась и увидела только темные силуэты и белые лица, в этот момент мало напоминавшие человеческие. У скольких из вас еще остались зубы? — истерически подумала Руфь Мак-Косленд.
Она открыла рот, ожидая, что вместо слов вырвется стон, но голос ее звучал нормально и естественно:
— Не думаю, что стоит вызывать полицию прямо сейчас, верно, Кейси?
Кейси, слегка удивленный, взглянул на нее:
— Думаю, ты права, Руфь.
— Отлично. Генри… Джон… и все остальные. Звоните всем, кому можно. Нам нужно не менее пятидесяти человек с факелами хорошо знающих лес. Не хотелось бы, чтобы еще кто-нибудь потерялся.
По мере того как ее голос креп, страх улетучивался. Они доброжелательно смотрели на нее, а когда она закончила, бросились обзванивать своих соседей и знакомых.
— Руфь?
Она оглянулась. Рядом с ней стоял Ив Хиллмен, дедушка пропавшего мальчика. Его седые волосы ворошил ветер. Он выглядел встревоженным и испуганным.
— Хилли опять теряет сознание. Его глаза открыты, но… — Он не договорил.
— Мне очень жаль, — тихо сказала Руфь.
— Я отвезу его в Дерри. Брайен и Мэри, разумеется, останутся здесь.
— Почему не положиться на доктора Варвика?
— Мне кажется, в Дерри будет лучше, вот и все. — Ив непроницаемо глядел на Руфь. Его глаза, старческие и слезящиеся, были почти бесцветными. Бесцветными, но в них светилась мысль! И Руфь внезапно поняла, что его мысли она не может прочитать совсем! Что бы ни происходило здесь, в Хейвене, Ив, как и друг Бобби, оставался не подвержен никакому воздействию! Он знал о происходящем вокруг, но сам не был частью этого происходящего.
Она была счастлива от своего открытия.
— Думаю, его лучше увезти из городка, а, Руфи?
— Да, — медленно сказала она, думая об этих звучащих в ее голове голосах, шепчущих, что Давид не-здесь, и отгоняя от себя это наваждение. Конечно, он здесь. Разве они не люди? Люди. Люди. Но…
— Да, думаю, ты прав.
— Ты могла бы поехать с нами, Руфи.
Она долго смотрела на него, прежде чем спросила:
— Хилли что-нибудь сделал, Ив? Я прочитала его имя в твоей голове — и больше ничего, только это. Оно светится, как неоновая надпись.
Он без всякого удивления кивнул, как будто было нормально, что она, Руфь Мак-Косленд, сумела прочитать его мысли.
— Может быть. Он сделал то, что сделал. Но сейчас… ну, словом, он жалеет о содеянном. Если так, то это не его вина, Руфи. То, что происходит сейчас в Хейвене… все дело в этом.
Скрипнула дверь. Руфь увидела Аппельгейта и еще несколько человек у него за спиной.
Ив быстро взглянул на них и вновь обратился к Руфи.
— Поехали с нами, Руфь.
— И бросить мой город? Не могу.
— Ладно. Если Хилли сможет вспомнить…
— Свяжись тогда со мной.
— Если сумею, — вздохнул Ив. — Они могут помешать мне связаться с тобой.
— Да. Я знаю, что могут.
— Люди собираются, Руфь, — вмешался Генри Аппельгейт, окидывая старика недружелюбным взглядом. — Много отличных парней.
— Хорошо, — бросила Руфь.
Мгновение Ив невыразительно смотрел на Аппельгейта, потом отошел. Через час Руфь, отправившая людей на поиски и ожидавшая первых результатов, увидела, как его старая машина отъехала от дома. На переднем сидении едва виднелся крошечный силуэт — Хилли.
Удачи вам обоим, — подумала Руфь. Как бы ей хотелось вместе с ними скрыться от этого кошмара!
Когда автомобиль исчез за холмом, она увидела человек тридцать мужчин и женщин стоящих по обе стороны дороги. Они стояли неподвижно и только смотрели (с любовью) на нее. Опять ей показалось, что их силуэты изменяются, теряют человеческие очертания; они «превращаются», становятся чем-то таким, для чего она даже не может подобрать название.
— Чего остановились? — с излишней строгостью набросилась она на них. — Идите! Постарайтесь найти Давида Брауна!
Они не нашли его ни в эту ночь, ни в понедельник. Бобби Андерсон и ее друг тоже принимали участие в поисках; раскопки на ферме старого Гаррика на время приостановились. Друг Бобби, Гарднер, выглядел слабым, больным и истощенным. Руфь удивилась, что с ним произошли такие перемены. Ей даже захотелось отослать его домой, но Гарднер держался, и она не решилась.