— Вы балуете меня, Вера Васильевна, говоря это: но это правда! Вы насквозь видите меня…
— И если, — продолжала она, — вам не тяжело видеть его…
— Нет… я не упаду в обморок.
— Так подите сегодня в пять часов в беседку и скажите…
Она задумалась, что сказать. Потом взяла карандаш и написала те же две строки, которые сказала ему на словах, не прибавив ничего к прежде сказанным словам.
— Вот мой ответ! — заключила она, передавая ему незапечатанный листок, — отдайте ему и прибавьте, что хотите, если нужно будет; вы знаете все.
Он спрятал листок в карман.
— Помните одно, — прибавила она поспешно, — что я не обвиняю его ни в чем… ни на что не жалуюсь… следовательно…
Она остановилась. Он ждал.
— Вашего бича с собой не берите!.. — договорила она тихо, почти в сторону.
— Поделом мне, — сказал он, сильно вздохнув.
— Виновата, — перебила она, подавая ему руку, — это не упрек, — боже сохрани! Память подсказала мне кстати. Мне легче этим одним словом выразить, а вам понять, чего я желаю и чего не желала бы в этом свидании…
— Тут обидно одно, вы думали, что я без этого слова не понял бы.
— Простите меня, больную…
Он пожал поданную ему руку.
Немного погодя воротилась Татьяна Марковна, пришел Райский. Татьяна Марковна и Тушин не без смущения встретились друг с другом. И им было неловко: он знал, что ей известно его объяснение с Верой, — а ей мучительно было, что он знает роман и «грех» Веры.
Из глаз его выглядывало уныние, в ее разговорах сквозило смущение за Веру и участие к нему самому. Они говорили, даже о простых предметах, как-то натянуто, но к обеду взаимная симпатия превозмогла, они оправились и глядели прямо друг другу в глаза, доверяя взаимным чувствам и характерам. Они даже будто сблизились между собой, и в минуты молчания высказывали один другому глазами то, что могли бы сказать о происшедшем словами, если б это было нужно.
До обеда Вера оставалась с Татьяной Марковной, стараясь или скорее опасаясь узнать о мере, какую она могла принять, чтоб Марк не ожидал ее в беседке. Она решилась не отходить от нее и после обеда, чтоб она не поддалась желанию сама сойти с обрыва на свидание.
Но Татьяна Марковна до обеда не упомянула о вчерашнем разговоре, а после обеда, когда Райский ушел к себе, а Тушин, надев пальто, пошел куда-то «по делу», она заняла всю девичью чисткою серебряных чайников, кофейников, подносов и т.д., назначаемых в приданое Марфеньке.
Вера успокоилась с этой стороны и мысленно перенеслась с Тушиным в беседку, думая с тоской и замиранием сердца от страха о том: «Не вышло бы чего-нибудь! Если б этим кончилось! Что там теперь делается!»
А там, без четверти в пять часов, пробирался к беседке Тушин. Он знал местность, но, видно, давно не был и забыл, потому что глядел направо, налево, брал то в ту, то в другую сторону, по едва заметной тропинке, и никак не мог найти беседки. Он остановился там, где кусты были чаще и гуще, припоминая, что беседка была где-то около этого места.
Он стоял, оглядываясь во все стороны, и с беспокойством смотрел на часы. Стрелка подвигалась к пяти часам, а он не видал ни беседки, ни Марка.
Вдруг издали до него дошел шум торопливых шагов, и между кустами сосняка и ельника являлась и пропадала фигура.
«Кажется, он!..» — думал Тушин и раза два дохнул всей грудью, как усталый конь, покачал взад и вперед стоящую рядом молодую ель, потом опустил обе руки в карманы пальто и стал, как вкопанный.
Марк точно выпрыгнул из засады на это самое место, где был Тушин, и, оглядываясь с изумлением вокруг, заметил его и окаменел.
Они поглядели друг на друга с минуту, потом дотронулись до фуражек. Волохов все озирался с недоумением вокруг.
— Где же беседка! — спросил он, наконец, вслух.
— Я тоже ее ищу и не знаю, в которой она стороне!
— Как «в которой стороне»! Мы стоим на ее месте: она еще вчера утром тут была…
Оба молчали, не зная, что сталось с беседкой. А с ней сталось вот что. Татьяна Марковна обещала Вере, что Марк не будет «ждать ее в беседке», и буквально исполнила обещание. Через час после разговора ее с Верой Савелий, взяв человек пять мужиков, с топорами спустился с обрыва и они разнесли беседку часа в два, унеся с собой бревна и доски на плечах. А бабы и ребятишки, по ее же приказанию, растаскали и щепы.
На другой день утром сама барыня взяла садовника да опять Савелья и еще двоих людей и велела место, где была беседка, поскоре сравнять, утоптать, закрыть дерном и пересадить туда несколько молодых сосен и елей.
— «Задним умом крепка! — упрекала она мысленно себя. — Если б я сломала беседку тотчас, когда Верочка сказала мне все… тогда, может быть, злодей догадался бы и не писал ей проклятых писем!»
Злодей действительно догадался.
«Старуха узнала — это она! — подумал он. — Вера поступила благонравно: все открыла ей!»
Он обернулся к Тушину, кивнул ему и хотел идти, но заметил его пристальный, точно железный взгляд.
— Вы что тут делали, гуляли, что ли? — спросил он. — Что вы так смотрите на меня? Вы здесь в гостях наверху?
— Да, в гостях. Я не гулять пришел, а видеться с вами, сказал Тушим сухо, но учтиво.
— Со мной! — оборотясь живо к нему, отозвался Волохов и вопросительно глядел на него. «Что это, не узнал ли и он? Он, кажется, претендент на Веру. Не драму ли затевает этот лесной Отелло: „крови“, „крови“, что ли, ему надо!» — успел подумать Марк.
— С вами, — повторил Тушин, — у меня есть поручение к вам.
— От кого? От старухи?
— От какой старухи?
— От Бережковой! От какой!
— Нет.
— Так от Веры? — почти с испугом спросил он.
— От Веры Васильевны, хотите вы сказать?
— Ну, пожалуй — Васильевны. Что она, здорова ли? — что велела передать мне?..
Тушин молча подал ему записку. Марк пробежал ее глазами, сунул небрежно в карман пальто, потом снял фуражку и начал пальцами драть голову, одолевая не то неловкость своего положения перед Тушиным, не то ощущение боли, огорчения или злой досады.
— Вы… все знаете? — спросил он.
— Позвольте не отвечать на этот вопрос, а спросить вас: скажете вы что нибудь в ответ?
«Стану я тебе давать ответ! — подумал Марк, — не дам!»
— Ничего не скажу, — холодно отвечал он вслух.
— Но исполните, конечно, ее просьбу: не тревожить ее больше, не напоминать о себе… не писать, не посещать этих мест…
— Вам что за дело? Вы объявлены ее женихом, что спрашиваете?..