Задумался я оттово, в пол глядючи. А зенки свои поднял — пресвятая Богородица — маньяк передо мной стоит! Я как где стоял, там и упал. Поскольку подумал, што пришел смертный час мой, за грехи мои тяжкие уволокут черти меня в преисподнюю и не будет больше дедушки Пети-Хром-нога на ентом белом свете.
Все-таки наш Борман, значит, молодец. Лихо он того деда психанутого расколол. В две минуты. Вот что значит профессионал.
Привел этот бомж нас какими-то кривыми коридорчиками к тупичку. В нем ни двери, ни замка, только стальные полоски, защищающие вентиляцию. Покопался дедок в них, и вся эта конструкция поехала в сторону. А там, за рамой воздуховода, открылся ход.
Борман, значит, фонарем вокруг посветил и нырнул в темноту первым. Вскоре он нашел, где у них там зажигается свет, и мы могли оглядеться как следует.
Почти все пространство бомбоубежища было заставлено деревянными двухъярусными кроватями. На ближних к нам стояли ящики с надписью "Stinoroll. Bubble Gum. He кантовать".
Борман подошел к ящикам, нашел один вскрытый, выудил оттуда упаковку и протянул профу:
— Жвачка или Вещество?
Проф высыпал брикетики себе на ладонь, попробовал один из них на зуб и зачем-то понюхал:
— Вещество. Причем изготовленное совсем недавно. Тепленькое, можно сказать.
Борман прогулялся вдоль рядов, похлопал ящики рукой, как старых приятелей:
— Такое ощущение, профессор, что все готово к отправке. Опоздай мы всего на несколько часов и…
В это время дед-бомж, который стоял, значит, рядом с нами, захрипел что-то вроде "святые угодники!" и, как дрын, свалился на пол.
Что это с ним? — склонился к бомжу Мензурка.
Придуряется скорей всего, — откликнулся Борман. — Сдается мне, не все он сказал, вот и тянет время. Чего он там, Толя, про тайник болтал и про маньяка какого-то?
Ответить я, значит, не успел.
Потому что дверь в бомбоубежище щелкнула, и в ее проеме показались Моченый и Сивуха с автоматом наперевес.
Только я успел рот от удивления раскрыть, как сзади, там, где мы недавно пролезли через потайной ход, раздалась команда:
— Всем на пол! Руки на голову!
Я оглянулся. За нами с помповыми ружьями наперевес стояли оба охранника: номер первый и номер второй. Их зверские рожи ясно показывали, что шутить они не намерены.
Через минуту мы все — проф, Мензурка, Борман и я лежали на холодном бетонном полу в позе первоклашек, постигающих уроки плавания в бассейне. Дедок-бомж валялся рядом в свободном стиле, поскольку еще не оклемался от своего обморока.
Моченый подошел к нам ближе, носком ботинка перевернул бомжа на спину и, значит, сплюнул:
Вот, зараза, не кончили мы тебя вовремя!
Ас этими что делать? — повел дулом ружья в нашу сторону номер второй.
Пусть лежат, отдыхают и не дергаются, — распорядился Моченый. — Будем их по-одному допрашивать. Ты, — ударил он ногой Мензурку, — встал и пошел прямо. Быстрее!
Химика увели в туннель.
Мы лежали молча. У меня уже затекли руки, задвинутые за голову, но поменять свое положение на более удобное я боялся. Особенно после того, что Борман, значит, сделал с охранниками.
Майор Сивуха с красной распаренной рожей прохаживался вокруг нас кругами и беседовал сам с собой:
— Вот що це за чиловики? Им же гутарят: сидите дома, не возникайте, и будет усе путем. Нет, им дома не сидится, як шило в заднице свербит — надо усе разнюхать, везде свой нос длинный сунуть.
Разрешите? — услышал я хриплый голос Бормана.
Що? — подскочил на месте от неожиданности Сивуха. — А, це ты, старлей. Ну що ты нам хотел сбрехать?
Хочу предложить сотрудничество, — глянул снизу вверх Борман на своего начальника.
Вот это да! Неужели, думаю, Борман испугался?
Якое к лешему сотрудничество, — расцвел Сивуха, которому, конечно же, было приятно, что бесстрашный и бескомпромиссный старлей сломался и просит пощады. — Нам в нашем деле помощь не нужна…
Да я не помощь вам предлагаю, — поморщился Борман, — а сотрудничество в области информации.
Якой такой информации? — насторожился Сивуха. — А-ну, выкладывай всю правду.
Правду, чистую правду и ничего, кроме правды, — заверил Сивуху Борман. — А правда состоит в том, что ты, Сивуха, тошнотворное мурло и предатель. И скоро тебя поймают и посадят в зону. А что там делают с проворовавшимися легавыми, извини, Сивуха, другого слова у меня для тебя нет, ты знаешь…
Услышав все это, я, значит, чуть не прыснул. Здорово Борман его разыграл. Сивуха аж чуть не треснул от злости по швам своих широченных милицейских брюк. Он пошел пятнами, как гепард, глаза его налились мутной желтизной, а толстые пальцы-сардельки вцепились в автомат.
Я понял, что Борману теперь не сдо-бровать, но тут, на его счастье, пришел в себя бомж. Он застонал, открыл глаза и начал часто и громко икать.
— Ну что, дед, где твой маньяк? — поинтересовался Борман.
Бомж, увидев нас лежащих на полу в окружении вооруженных людей, от изумления приподнялся на локте. Потом, мелко-мелко крестясь, он воровато оглядел всех и с облегчением вздохнул:
— Пригрезилось, царица небесная! Пригрезилось, спаси и сохрани!
Но вскоре до него, значит, дошло, что он попал из огня да в полымя. Номер второй ловко ударил его по той руке, которой он упирался в землю, и бомж с визгом ударился головой о бетонный пол. Он ошалело посмотрел на помповое ружье и автомат и вдруг с непостижимой ловкостью вскочил на колени и подполз к сапогам Сивухи, безошибочно признав в нем главного.
— Гражданин начальник! — заголосил бомж. — Не виноват я, Христом Богом клянусь, не виноват! Я этих вот случайно встретил давеча, они меня силком привели. А маньяка тово я не убивал! Нещастный случай это был! Вот те крест, гражданин начальник! Отпусти ты душу мою грешную! Я тут человек случайный, дедушка добренький, никакой твари в жизни не обидел…
Сивуха недовольно покосился на вопящего бомжа, и тот, заметив, что его вот-вот отбросят ударом ноги к арестованным, по его разумению, бандитам, стал заливаться, значит, пуще прежнего.
— Ой, гражданин начальник, отпусти!
Зa доброту твою беспримерную покажу тайник с сокровищами. Озолотишься, век воли не видать, царица небесная! Как сыр в масле до конца своих дней будешь кататься, будь ты жив и здоров тыщу лет!
Слова деда о тайнике насторожили
Сивуху. Он взглянул в сторону охранников и опустил автомат вниз. Сделал это он, наверное, зря, потому что дед, решив, что его сейчас шлепнут, понес такую чушь, что понять в ней ничего было нельзя.