Ругаясь и скорее мешая друг другу, чем помогая, парни прикрепляли "Черную акулу" на ночную стоянку. Потом они забрались на катер, разделись, выжали одежду и юркнули в кубрик. Сразу же оттуда послышалась перебранка.
Игорь опустился на колени и, осторожно перебирая руками и ногами, поскольку в курчавой, мягкой на вид траве прятались острые сучки и камни, двинулся поближе к катеру.
Гром сердито ворчал, как старый пес, которому не хочется вылезать из будки при всеобщем лае, поднятом окрестными собаками. Дождь тяжелыми· каплями лупил Игоря по спине, с дождевика текло почище, чем с неба. Поминутно убирая прилипшие ко лбу пряди волос, Игорь подбирался — катеру все ближе, пока наконец не стал различать голоса споривших в ней людей. Тогда пришлось, как это ни было неприятно, лечь животом на сырую землю и, извиваясь ужом, по-пластунски ползти к борту "Черной акулы".
К счастью, преступники не возили с собой собаку, иначе бы она, конечно, различила подозрительные шорохи даже на фоне шума дождя. Но хотя все чувства, как, впрочем, у любого жулика, у парней были обострены, Игоря бандиты вроде бы не услышали и продолжали громко спорить о своем.
Кому какой голос принадлежал, Игорь не видел, а мог лишь догадываться. Скорее всего тот голос, что предлагал решительные действия, принадлежал главарю, остальные же, в той или иной мере сомневающиеся, — Рыжему и Блондинчику.
— А я говорю, что эту церкву можно бомбануть, — настаивал капитан пиратов.
— Можно-то можно, да там сейчас столько всяких бабок да юродивых слоняется. Икону то эту почитают, значит, следят.
— Да не следят, что они — милиция, что ли.
— Милиция не милиция, а иные бабки знаешь какие глазастые бывают. Нам главное, чтобы поп ничего не прознал.
— А то что?
— А то удумают чего-нибудь, милицию какую-нибудь.
— Да брось ты, какая милиция будет там дежурить. Если только им заплатят.
— Может, и заплатят. Церкви, они, говорят, богатые. Только так прикидываются.
— А сколько мы за нее можем получить?
— Точно не знаю, но думаю, что много. Очень много. Это тебе не туристское барахло. Икона древня, знаменитая какая-то. Конечно, нам не заплатят столько, за сколько ее перепродадут. Но если десять процентов от суммы отобьем, думаю, до конца жизни можем на Канарах загорать.
— Да, это ничего себе заработочек.
— Ничего-то ничего… Сначала взять икону эту нужно. Ну ладно, допустим, в церковь мы попадем, тоже мне задача. Ну какие там могут быть замки, ну амбарные, те, что гвоздем открываются. Чего-нибудь придумаем. Но вот как потом из Воскресенска когти драть?
— Как, как! По воде быстрее всего. Сдавать-то эту штуку в Серпухове нужно. А еще лучше — в Москве. У меня даже один антиквар-барыга на примете имеется.
— Понятно… Ну что, будем рисковать?
— Да ладно, какой там риск. Лишь бы поп не шелохнулся, и за бабками приглядывать надо. — Ну что, тогда, считай, по рукам?
— Ну, считай, по рукам. Только уговор: мне восемьдесят процентов от заработка. — А почему это? А мы чем хуже?
— А потому что я за вас, за балбесов, все это придумал и организовал, а это каких-то денег стоит. А без меня вы бы до сих пор огурцы по огородам тырили, понятно?
— Понятно. А сколько будет наша доля?
— Вот когда продам, — обозлился главарь, — получишь бабки на руки и посчитаешь. Не беги впереди паровоза. Всем понятно?
— Понятно, — тяжело вздохнула компания. Игорь сообразил, что разговор подходит к концу и вот-вот кто-то из банды может выглянуть наружу. Поэтому он приподнялся на локтях и на карачках, как рак, стал пятиться назад. Шаг за шагом он отдалялся от катера, но везение его было невечным. Попавшийся под левое колено гнилой сук переломился и громко и сочно хрястнул.
— Кто там? — тут же всполошились в катере. — А ну пойди глянь.
У Игоря оставалось всего полминуты, чтобы спрятаться в чистом поле. Он быстро огляделся вокруг и решил было просто-напросто задать стрекача, но тут увидел слева от себя небольшую ложбинку, прикрытую травой. Кувыркнувшись туда, он плюхнулся прямо в лужу и затаился, как лягушонок под листом лопуха.
Дождь, несколько минут скользивший с облаков неприцельно и редко, вдруг озлобился и принялся молотить по земле со все убыстряющейся скоростью. Поэтому Блондинчик, которого главарь послал на разведку, высунулся из катера всего на секунду и, кажется, не увидел распластавшегося в ложбинке Игоря. Правда, если бы он более внимательно оглядел окрестности, то заметил бы, что на белесой от испарений полянке слегка выделяется темный след — место, где только что проползал разведчик. Но Блондинчику, вероятно, было не до следопытских наблюдений. Главное, что он не намочил шевелюру с редеющими волосами. А то мало ли — вдруг дождь кислотный?
— В лесу, наверное, сук обломился, — предположил он, закрывая дверь в кубрик. — Да и кому охота под таким дождем шляться.
Переждав несколько минут, пока бандиты в катере размещались поудобней и тасовали карты, Игорь выглянул наружу. Зубы его мелко и дробно отбивали замысловатую чечетку. То ли это была нервная дрожь, то ли он просто замерз, Игорь не знал, но его это сейчас не волновало. Главное было выбраться из той западни, в которую он сам себя загнал.
— Десятка… — доносилось из катера. — А мы ее валетом под дых.
— А мы твоего валета по соплям.
— А мы даму твою по соплям..
— Король — это, конечно, круто. Но мы его шестерочкой, козырной.
— А ты гад, ты где ее прятал?!
— Нигде не прятал, сама пришла.
— Ладно, утритесь, раздаем дальше.
Поскольку парни были увлечены игрой, Игорь решил рискнуть. На этот раз, не жалея дождевика, он прополз в сторону метров двадцать, а потом поднялся и, не таясь, пошел к своей палатке.
Женя дрожала не меньше, чем ее брат, вымокший под дождем от макушки до пят. Вместе они отыскали в рюкзаках сухие вещи, Игорь переоделся, и ребята, перестукиваясь зубами, как телеграф азбукой Морзе, стали рассказывать друг другу о своих впечатлениях.
— Видишь, ка-какое д-дело, ре-ш-шили учучудить? — выскакивали раздавленные зубами Игоря слова. — Це-церковь огра-грабить.
— Це-церковь? — изумилась Женька. Да чего там брать? Ах, ну да, ик-иконы. Так, наверное, все ценные иконы уже давно в му-музеях.
— Ав-ав-а вот и нет, — мотнул головой Игорь. — Та-та-там какая-то ценная бу-ма-га… бого… богома…
— А, икона Божьей Матери, — догадалась Женя. — Ну да, я что-то так-кое даже, кажется, читала недавно, что тут, в Воскресенске Какалужской области, была найдена недавно какая-то чудотворная икона. И якобы она та-там стоит, потому что ее в другое место нельзя перемещать. То ли ви-видение было, то ли что-то в этом роде.
— Я не-не знаю та-ам про-про видени-ния, при-видения. А эти соп-сопрут ее, и-и вс-се и никакие прив-видения, вид-дения не п-помогут.