Библиотечный полицейский прижимает Наоми к себе. Тянется губами к ее шее, словно желая поцеловать. Но вдруг начинает кашлять. Висящий зоб у этой гадины. Обмякший. Пустой. Выпотрошенный.
Господи, только бы не опоздать!
Сэм продрался через кусты и увидел прямо перед собой Наоми Сару Хиггинс, которая стояла со скрещенными на груди руками прямо над железнодорожной насыпью. Метнув на Сэма быстрый взгляд, она отвернулась и уставилась на железнодорожные рельсы. Сэма поразила мертвенная бледность Сары. И взгляд ее показался ему каким-то затравленным. Невидимый пока состав быстро приближался.
– Здравствуйте, Сэм.
– Здравствуйте, Сара.
Сэм обнял ее за талию. Сара не оттолкнула его, но держалась отстраненно, словно не замечая его.
Господи, только бы не опоздать! – снова мелькнуло в его мозгу, но мысли туг же перескочили на Дейва.
Тогда, в ту страшную ночь, они оставили его тело в библиотеке, а входную дверь подперли клином, чтобы она не захлопнулась. Затем Сэм позвонил в полицию из автомата, расположенного неподалеку, и сообщил, что задняя дверь библиотеки открыта. И повесил трубку. Как и ожидалось, труп Дейва сразу обнаружили, а смерть приписали несчастному случаю. Следов алкоголя в крови не обнаружили, но и это никого не удивило. Вполне естественно, подумал Сэм. Люди ожидают, что пьянчуга, должен умереть как пьянчуга, даже если он и завязал.
– Как вы себя чувствуете, Сара? – спросил он.
– Неважно, Сэм, – ответила она усталым голосом. – Бессонница… аппетита нет… меня донимают жуткие мысли… причем мне кажется, что это не мои мысли… и страшно, страшно тянет выпить. Дай мне сейчас волю, и я пила бы, не зная удержу. Даже наши встречи не помогают. Впервые в жизни – не помогают. Она закрыла глаза и заплакала. Бессильно и безнадежно.
– Правильно, – спокойно промолвил Сэм. – Так и должно быть. Ей только и надо, чтобы вы снова ударились в пьянство. Она ждет… но это вовсе не значит, что она тоже лишилась аппетита.
Сара открыла глаза и в недоумении посмотрела на него.
– Что? Сэм… о чем вы говорите?
– Наверное, об упорстве, – ответил он. – О дьявольском упорстве. Вся эта нечисть умеет затаиваться и ждать. Коварство и упорство – вот что делает их такими опасными и всемогущими.
Сэм разжал кулак, показав свою ладонь и липкий комок красной массы на ней.
– Вы это узнаете, Сара?
Она отдернулась, словно ужаленная. Обе руки взлетели к затылку. Глаза ее расширились, вмиг утратив отрешенный вид. В них засверкали ненависть и… страх.
А искорки были серебристые.
– Выбросьте эту гадость! – хрипло прошептала она. – Выкиньте эту дрянь подальше!
– Я ведь с вами сейчас разговариваю, Сара, – твердо сказал Сэм. – Не с ней, а с вами. Я люблю вас, Сара.
Глаза Сары снова были полны печали.
– Да, – промолвила она. – Возможно. Но лучше, наверное, если вы меня разлюбите.
– Сара, я хочу кое о чем попросить вас. Пожалуйста, повернитесь ко мне спиной. Вон поезд идет. Смотрите на него и не оборачивайтесь, пока я вам не скажу. Хорошо?
Вдруг Сара яростно ощерилась, в глазах вновь засверкала ненависть.
– Нет! – выкрикнула она. – Ни за что! Оставьте меня в покое! Уйдите! Убирайтесь отсюда!
– Вы и правда этого хотите? – спросил Сэм. – Подумайте хорошенько, Сара. Вы ведь сами сказали Рудольфу, где я могу вас найти. Так вы хотите, чтобы я ушел?
Она вновь закрыла глаза. Губы предательски задрожали. Затем веки затрепетали и раскрылись. В глазах стояли слезы и немой ужас.
– О, Сэм, помогите мне! – воскликнула Сара. – Что-то со мной творится, и я не могу понять, что мне делать!
– Я знаю, что надо делать. – решительно сказал Сэм. – Положитесь на меня, Сара. Помните, что вы мне говорили тогда, в той библиотеке? Честность и вера. Помните? Полная противоположность страху. Честность и вера. Что скажете?
– Не знаю, – задумчиво прошептала Сара. – Это так трудно. Верить. Верить и доверять.
Сэм смотрел на нее в упор, не отрывая взгляда. Вдруг верхняя губа Наоми вздернулась, а нижняя – на долю секунды – выпятилась в форме трубочки.
– Пошли вы, в задницу! – проревела она. – Понятно вам, Сэм Пиблс? Убирайтесь вон!
Сэм продолжал смотреть во все глаза. Вдруг она вздернула руки и устало прижала пальцы к вискам.
– Господи, Сэм, я не хотела… Простите. Сама не понимаю, что на меня нашло. Голова, Сэм… Господи, она просто раскалывается!
Тем временем поезд, отчаянно гудя, прогромыхал по мосту через Провербия-Ривер. Это был дневной товарняк, который шел транзитом, не останавливаясь до самой Омахи. Сэм уже видел локомотив и первые вагоны.
– Времени у нас в обрез, Сара. Нужно действовать. Отвернитесь от меня и смотрите на поезд.
– Хорошо, – вдруг согласилась она. – Не знаю, что вы задумали, Сэм, но я на все согласна. Если же вдруг поймете, что у вас не получается, то просто столкните меня вниз, под колеса. А остальным скажете, что я сама спрыгнула. – Наоми устремила на него молящий взгляд. – Наши знают: они сами видели, как я себя чувствовала в последнее время. От них ведь ничего не скроешь. Вам поверят, вот увидите. Я ведь и в самом деле не могу больше это вынести. Я не хочу, чтобы так продолжалось. А главное, Сэм, я и на самом деле готова наложить на себя руки.
– Замолчите! – твердо сказал он. – Мы не станем говорить о самоубийствах. Смотрите на поез??, Сара, и помните: я люблю вас.
Наоми отвернулась и посмотрела на поезд; до него было около мили, он быстро приближался. Приподняв обе руки, она снова притронулась к своему затылку. И Сэм… увидел то, что высматривал. Прямо на белоснежной шее. Он знал, что менее чем в полудюйме проходит ствол ее мозга, и содрогнулся от отвращения.
Мерзкое волосистое образование было покрыто паутинкой белых нитей, под которым скрывалось оно – розовая масса, пульсирующее желе, которое сокращалось в такт биению сердца Наоми.
– Оставьте меня в покое! – вдруг завизжала Арделия Лорц голосом женщины, которую так любил Сэм. – Убирайтесь отсюда, вы, ублюдок хренов!
Однако Сэм не обращал внимания. Приподняв сзади волосы Наоми, он спросил:
– Вы можете различить номер на локомотиве?
Она лишь слабо простонала в ответ. Сэм раскатал липкий, пропахший солодкой комок в лепешку размером чуть больше паразита, затаившегося на нежной шее любимой.