Мне был неприятен подобный разговор. А точнее, меня откровенно раздражали та самоуверенность и апломб, с которыми призрак вещал об удобстве мужчины в браке. А что, женщина всегда в отношениях играет подчиненную роль? Почему он не подумал о том, как тяжело в этой ситуации пришлось несчастной Стефании? Почему не жалеет ее чувства, а, напротив, утверждает, что она и явилась причиной многочисленных измен мужа? Бедная женщина была вынуждена всю жизнь мириться с тем, что в ее супружеской постели постоянно присутствовал кто-то третий. Так ее еще обвиняют в скандалах. А ведь я почти уверена, что Флавий нет-нет да колол ее за неспособность подарить ему наследника. Пусть он и не хотел его, но наверняка не упускал возможности напомнить о том, чего лишился якобы по вине супруги. И это служило ему оправданием вести себя еще отвратительнее, чем обычно.
— В общем, нет ничего удивительного в том, что Флавий в итоге нашел женщину, которая не устраивала ему скандалов. — В голосе призрака послышалась ядовитая усмешка. Видимо, ему самому не очень-то нравилась Стефания, если он так радовался ее окончательному поражению в попытке сохранить нормальную семейную жизнь.
— По всей видимости, его счастье не было долгим, не правда ли? — Седрик недовольно покачал головой, видимо испытывая схожие чувства по поводу откровенного злорадства Мизерда.
Меня не оставляло ощущение нереальности происходящего. Казалось, будто я гляжусь в зеркало, где мое отражение вело себя так, как ему было угодно. Вот и теперь я увидела, как невысокая темноволосая девушка, которая на самом деле являлась мною, задумчиво прошлась по узенькому пятачку пространства, ограниченному меловой линией.
— Да, — наконец выдохнул призрак, вновь остановившись напротив Седрика. — Вы знаете, что мой дядя обладает большим влиянием при дворе. Он не мог просто так оставить жену и начать жить с любовницей. Как я уже сказал, разводы при дворе приняты, но как крайняя мера. Да, изменять можно, а порой даже нужно, однако определенные правила приличия все же необходимо соблюдать. Поэтому Флавию пришлось играть по правилам и принимать определенные меры предосторожности. Он по-прежнему появлялся на всех приемах со Стефанией, при этом фактически живя у любовницы. Но однажды… — На этом месте призрак запнулся, будто грядущее признание причиняло ему физическую боль. Однако буквально через мгновение продолжил с усилием: — Дядя обнаружил… некоторые документы, с которыми он работал… Нет, не так. Он обнаружил, что документы, с которыми он работает… В общем, у него возникли подозрения…
Призрак замолчал, видимо не смея признаться в страшном. Хотя и без того было понятно, куда он клонит.
— Флавий заподозрил, что любовница снимает копии с документов? — за него сформулировал фразу Седрик. Дождался слабого утвердительного кивка и с немалым негодованием продолжил: — Но разве вашему дяде было позволено забирать важные бумаги из своего кабинета в королевском дворце?
— Нет, он не имел на это права, — чуть слышно выдохнул призрак. — Но он частенько был вынужден заканчивать работу дома.
— А скорее — навещал любовницу в свободное время, поскольку ночь был вынужден проводить с опостылевшей женой, потому и не успевал со своими обязанностями. — Седрик даже не пытался скрыть гнев. — Знаете, как это называется, господин Мизерд? Вашего дядю вполне можно обвинить в государственной измене!
— Но он же не знал, — неуверенно попытался оправдаться призрак. — И потом, как только он заподозрил неладное, так сразу же попросил меня проверить прошлое найны Аннет Бигион.
— Так ее зовут Аннет? — Седрик сделал пометку в блокноте. — И что же произошло, когда вы попытались ее проверить?
— Я не помню, — смущенно признался призрак. — Удивительно, но это действительно так. После нашего разговора с дядей я отправился в городской архив — и все. На этом все как отрубило.
Я заметалась невидимым облачком по комнате, не в силах сдержать волнения. На самом деле откровение призрака меня не удивило. Обычно последние моменты смерти не задерживаются в памяти умерших. Поэтому я верила истории Мизерда. Но с другой стороны, что же получается? У Флавия была любовница, которая, по всей видимости, передавала сведения государственной важности на сторону. Как только тот заподозрил неладное и решил ее проверить, неведомые преступники поспешили устранить и его, и Мизерда, введенного в курс дела. Ох, по-моему, запахло шпионской историей. Одно непонятно: при чем тут денежные вопросы, о которых толковали мои карты, и что искали в моем доме? Неужели Флавий, предчувствуя опасность, умудрился спрятать нечто важное у меня?
— Понятно, — медленно протянул Седрик.
Его глаза горели возбуждением, словно у охотничьего пса, почуявшего след. Ну да, ничего не скажешь: такое расследование вполне может вознести его на самый верх карьеры, возможно, даже послужит основанием для того, чтобы присудить ему право на дворянство.
— И что вы теперь намерены делать? — с нескрываемым волнением осведомился призрак. — Господин следователь, я надеюсь, вы пощадите честь моего рода и…
Он не успел договорить. Седрик резко прищелкнул пальцами — и почти догоревшие свечи, взявшие защитный круг в треугольник, ослепительно вспыхнули, чтобы через мгновение потухнуть. А неведомая неумолимая сила подхватила меня и кинула во мглу, вновь сгустившуюся в раме зеркала. Кожу обожгла сильная боль, перед глазами поплыли радужные круги, и я в очередной раз отключилась.
* * *
Мне было очень тепло и спокойно. Я лежала, уютно свернувшись клубочком. И мне совершенно не хотелось открывать глаза.
«Ничего себе сон мне приснился! — лениво восхитилась я, продолжая нежиться в полудреме. — Такой реальный и подробный. Но хорошо, что он уже закончился».
— Как ты?
От знакомого голоса приятное разнеженное состояние дремы моментально слетело с меня. Я распахнула глаза и уставилась на обеспокоенного Седрика, который как раз склонился надо мной. Быстро огляделась по сторонам и обреченно убедилась, что по-прежнему нахожусь в своем кабинете, а именно — лежу на диване для гостей, после чего тихо застонала, осознав, что все эти приключения на самом деле произошли со мной.
— У тебя… хмм… у вас что-нибудь болит? — вовремя поправил себя Седрик, вспомнив о правилах приличия и продолжая смотреть на меня с все возрастающей обеспокоенностью. Видимо, его немало растревожил мой приглушенный стон.
— Душа у меня болит! — выдохнула я. Выдернула из-под головы подушку и с такой злостью замахнулась на следователя, что тот даже отпрыгнул в сторону от неожиданности. А я между тем продолжила бушевать, выплескивая душившую меня ярость: — Какого демона ты не предупредил меня о том, что разрешение войти позволит призраку занять мое тело?!
И подушка полетела в сторону Седрика.
Тот машинально отбил ее, но я поспешно вооружилась следующей и вновь замахнулась, всерьез намереваясь хорошенько поколотить следователя по особо важным делам.
— Госпожа Беатрикс! — притворно возмутился он, безуспешно пытаясь сдержать улыбку. — Что вы себе позволяете? Не забывайте, что я в настоящий момент нахожусь на службе, а вы чуть ли не единственная подозреваемая в жестоком убийстве королевского камергера. Или желаете присовокупить к обвинению покушение на мое убийство?