– Дайна просила тебя пощадить мистера Туми, – заметил Брайан. – Стоило бы, видимо, и этот фактор добавить к уравнению.
Ник кивнул головой так, словно она стала для него тяжеловата.
– Возможно, и так.
– Послушай, Ник. Я тебя позвал сюда вот зачем. Понимаешь, если этот разрыв во времени существует, о чем говорил Боб, то мы вообще-то к нему приближаемся. Нам необходимо будет сидеть тут вдвоем, в этом вороньем гнезде, тебе и мне. Ты будешь справа, а я буду наблюдать слева. Если увидишь что-нибудь похожее, скажешь.
Ник уставился на Брайана удивленным взглядом.
– А чего мы будем высматривать? Какую-нибудь хренопупину или фиговину?
– Очень смешно. – Брайан невольно улыбнулся. – Да я понятия не имею, как это может выглядеть. Да может, мы вообще не увидим ничего такого. Тогда – сам понимаешь – промахнемся, и нам всем каюк. Вбок ли он сместится или вверх. Искать иголку в стоге сена – пустяк по сравнению с этим.
– Слушай, а радар может?
Брайан ткнул пальцем в цветной монитор радара РКА/ТЛ.
– Пусто, как видишь. Оно и неудивительно. Если бы прежняя команда получила изображение этой чертовой штуки на радаре, то вряд ли бы они полетели через нее.
– Получается, что они ее не увидели? – сказал Ник.
– Не обязательно так. Они могли увидеть нечто слишком поздно, чтобы избежать встречи. Реактивные лайнеры летят быстро, а команда отнюдь не занимается поисками чертовщины в небесах. Да им и не нужно. На то есть наземный контроль. Считай – тридцать или тридцать пять минут со старта, и команда свои задачи выполнила для начала. Птичка взлетела, покинула воздушное пространство «Эл-Эй», радар против столкновений включен и каждые девяносто секунд попискивает, дает понять, что мол начеку. Полет запрограммирован еще до того, как птичка покидает землю, а программа подсказывает автопилоту, что ему надо делать. В кабине это может выглядеть, как чаепитие пилота с помощником. Они могут сидеть лицом к лицу и болтать о последнем фильме. Если кто-нибудь из экипажа зашел перед тем, как стряслось Событие, то был бы еще свидетель. Но мы знаем – этого не случилось. Мужская часть экипажа могла пить кофе с датским печеньем. Девушки готовились угощать всех напитками, когда все и произошло.
– Детальный сценарий, – заметил Ник. – Ты что, меня пытаешься убедить или себя?
– Да в такой ситуации – кого угодно.
Ник улыбнулся, встал и заглянул в иллюминаторы по правому борту, вниз, туда, где должна была находиться земля. Улыбка сначала застыла на его лице, потом исчезла. Колени дрогнули, и он ухватился за спинку кресла.
– Да что же это?.. – произнес он странно тонким голосом.
– Неприятная картина?
Ник вытаращенными глазами посмотрел на Брайана.
– Всю жизнь я думал об Австралии, как о выдумке, которой на свете нет. Потом понял, что она существует. Но вот это, я тебе скажу, точно выдумка. Быть такого не может.
Брайан коротко проверил маршрут по карте, нарисовал на ней кружок красным карандашом – граница штата, в воздушное пространство которого они теперь влетали.
– Послушай, ты можешь выполнить мою просьбу? Не можешь – так и скажи. «Гордость Америки» – слишком дорогая штука, чтобы мы…
– Что ты, что ты, конечно, – пробормотал Ник. Он отвернулся от черной пропасти внизу и посмотрел на небо повыше. – Знать бы, чего искать…
– Я думаю, узнаешь, когда увидишь, – ответил Брайан. После паузы добавил: – Если, конечно, увидим что-то.
Боб Дженкинс сидел, обняв сам себя руками, словно от холода. И действительно, часть его существа испытывала холод, но не физический. Холод шел изнутри.
Что-то во все этом было не так.
Он не знал точно, в чем дело, но что-то шло совсем не так, совсем по-иному… Нечто утрачено… или забыто? То ли была совершена роковая ошибка, то ли ее собирались совершить? Это чувство тревожило его, как смутная боль, источник которой не определялся.
Ощущение какой-то огромной ошибки, которую они совершали, было вот-вот готово облечься в форму определенной мысли, но тут же ускользало, как недостаточно выдрессированное животное.
Что-то делалось неправильно.
Что-то несуразное, не то.
О чем-то забыли.
Впереди него Альберт и Бетани тихо ворковали. Позади Руди Варвик сидел, закрыв глаза и шевеля губами, в кулаке он сжимал четки, через проход сидела Лорел. Держала руку мертвой девочки и поглаживала ее.
«Ошибка».
Боб поднял светозащитную заслонку на иллюминаторе, наклонился, посмотрел вниз и торопливо захлопнул ее. Видеть такое – не только не поможет рациональному мышлению, оно его ликвидирует. То, что было внизу, являло собой чистейшее безумие.
«Я должен их предупредить. Непременно. Они следуют моей гипотезе. Но если моя гипотеза неверна и даже опасна, я должен их предостеречь».
Но о чем, о чем предостеречь?
Вновь почти сформировалось что-то в голове и тут же ускользнуло. Опять стало тенью среди теней… но – настороже.
Он резко отстегнул свои ремни и поднялся.
Альберт обернулся:
– Вы куда?
– В Кливленд, – мрачно буркнул Боб и направился к хвосту самолета, мысленно пытаясь нащупать суть растущей внутренней тревоги.
Брайан отвел взгляд от неба, на котором вновь проявились признаки рассвета, и посмотрел на показания приборов, потом – на кружок на карте. Если разрыв во времени все еще находился на месте, они должны были скоро его увидеть. Если не увидят, он развернется, сделает круг и полетит в ту же сторону, но только чуть отклонившись от высоты и направления. Для запасов топлива – беда, конечно, но, поскольку вся ситуация выглядела теперь абсолютно безнадежной, это уже не имело никакого значения.
– Брайан! – послышался голос Ника. – Мне кажется, я вижу что-то.
Боб Дженкинс достиг самого хвоста самолета и медленно пошел обратно мимо рядов пустых кресел. Смотрел на предметы, лежавшие на них и на полу: кошельки, очки, часы с браслетами, карманные часы, железные подковки от обуви, зубные пломбы, обручальные кольца…
«Что-то не так».
В самом деле? Или просто утомленный разум беспокоится по поводу неизвестно чего? Ментальный эквивалент нервного тика мышцы?