— Так ищите того, кто сбежал на моей машине! — закричала она. — Тогда и узнаете, кто там кого убил! А заодно определите, кто такой главный бандит! А меня избавьте от своих предположений! Или еще в чем-то подозреваете?
— Да я вас пока ни в чем не подозреваю, — следователь немного стушевался, — идите, я пропуск подписал. Отдохните, а я вас еще вызову!
— И на том спасибо! — буркнула Катя и выскочила из кабин??та, не прощаясь.
«Ничего не кончилось! — клокотало в ее душе. — Кошмар продолжается и только набирает силу».
В волнении она проскочила машину, пока ее не окликнул водитель. Выпив полбутылки воды, Катя отдышалась и вспомнила, что ее давно ждет адвокат Ольховский, если, конечно, он ничего не перепутал и ему нужна именно она, Катя Неверова.
Катя подошла к двери офиса, нажала на кнопку вызова.
— К кому? — раздался из динамика хриплый голос.
— К адвокату Ольховскому, — сообщила Катя и добавила, сверившись с запиской: — Офис двадцать шестой…
Щелкнул замок, и дверь открылась.
Катя вошла в холл.
За невысоким барьером сидел пожилой дядька в форме охранника, перед ним лежал сборник кроссвордов.
Оторвав взгляд от страницы, он сообщил Кате:
— Справа под лестницей.
Она направилась в указанном направлении, и, когда уже свернула под лестницу, охранник спросил:
— Случайно, не знаете столицу Уругвая?
— Монтевидео, — машинально проговорила Катя.
— О, подходит! — бурно обрадовался охранник.
Вниз вело несколько мраморных ступеней. Катя спустилась по ним, увидела обитую светлой кожей дверь с табличкой «Адвокат С. С. Ольховский» и нажала кнопку.
Дверь открылась, и Катя вошла в просторную приемную.
Пол был выложен темной полированной плиткой, напротив входа за небольшим столиком с компьютером сидела симпатичная темноволосая девушка.
Вдоль стен на нескольких низких диванчиках расположились посетители. В дальнем углу приемной стоял аквариум.
Увидев его, Катя невольно вспомнила аквариум в ночном клубе.
Этот был куда скромнее — ни затонувшего парусника, ни осьминога, только несколько красивых ярких рыб, находящихся в непрерывном движении.
— Вы записаны? — осведомилась девушка, щелкая пальцами по клавиатуре компьютера.
— Мне звонили… — отозвалась Катя, отрывая взгляд от аквариума. — Моя фамилия Неверова.
— Да, конечно, — девушка улыбнулась, — Екатерина Антоновна? Но Семен Семенович приглашал вас к часу… то есть к тринадцати… не знаю, сможет ли он…
— Я не могла приехать раньше, — Катя помрачнела, — у меня было неотложное дело…
— Вовремя приходить надо, — подала голос прямая сухопарая старуха, сидевшая на краю низкого дивана с таким видом, как будто она забежала сюда на минутку и вот-вот понесется дальше. — Опаздывать не надо в учреждения!
— Бабка, что ты выступаешь? — оборвал ее здоровенный бритоголовый парень с золотой цепью на шее, как будто перенесшийся в эту тихую приемную из бурных девяностых. — Что тебе неймется? В твоем возрасте спешить некуда, на тот свет всегда успеешь. Сиди, журнальчики читай, просвещайся…
— Это, может, тебе спешить некуда, — немедленно завелась старуха, — а у меня дел невпроворот! Мне, может, еще надо одно завещание отменить да другое написать! И еще дарственную на племянницу! И кто из нас первый на том свете окажется, это еще большой вопрос. У тебя, милок, профессия опасная!
— Типун тебе на язык! — проворчал парень и за—крылся от старухи глянцевым журналом.
— Одну минутку, сейчас я узнаю, сможет ли Семен Семенович вас принять… — проговорила секретарша и потянулась к переговорному устройству.
— Только пришла, и уже ее принимать! — не унималась активная старуха. — Я вот вчера в поликлинике опоздала на десять минут, так никто меня не пропустил! Всего-то на десять минут только и опоздала, а эта королева чуть не на два часа…
— Не обращайте внимания, — одними губами прошептала секретарша Кате, — она здесь с утра всем нервы портит…
Девушка нажала кнопку переговорного устройства и хорошо поставленным голосом произнесла:
— Семен Семенович, приехала Неверова, которая была записана на тринадцать… Семен Семенович!
Адвокат не отзывался.
На лице у девушки возникла тень беспокойства.
Она еще раз нажала кнопку и повторила:
— Семен Семенович!
Ольховский по-прежнему не отвечал.
Девушка натянуто улыбнулась Кате, встала из-за стола и направилась к двери кабинета, проговорив извиняющимся голосом:
— Может быть, переговорник не работает…
— Или плохо стало твоему адвокату! — бросила ей вслед разговорчивая старуха. — А что, человек пожилой, здоровье неважное, работа нервная… Вот, к примеру, вчера в поликлинике одну женщину прямо из очереди в реанимацию свезли!
— Типун тебе на язык, бабка! — оборвал ее «браток». — Мне этот адвокат до зарезу нужен…
Секретарша вошла в кабинет своего шефа, и через секунду оттуда донесся ее истошный вопль.
— Никак, бабка, ты накаркала! — проговорил «браток», поднимаясь с места. — Никак, и правда с адвокатом неприятность вышла!
Старуха тут же вскочила и с неожиданной прытью бросилась к полуоткрытой двери кабинета.
Катя против воли тоже сделала несколько шагов и заглянула внутрь через старухино плечо.
Кабинет был отделан в тяжелом старомодном стиле советского номенклатурного ампира — деревянные панели стен, громоздкий полированный стол, за которым можно провести многолюдное совещание, несколько тяжелых, обитых искусственной кожей стульев. Только на стене вместо положенного портрета очередного вождя висел огромный портрет прогрессивного писателя Короленко.
Но Катя смотрела не на этот портрет и не на совковую отделку кабинета.
Она смотрела на небольшого лысого человечка, который сидел за полированным столом, откинув голову на спинку стула. Несомненно, это был хозяин кабинета адвокат Семен Семенович Ольховский. Глаза его были широко открыты, но абсолютно безжизненны.
А на левом виске адвоката чернело пулевое отверстие.
— Преставился, болезный! — проговорила старуха и часто закрестилась.
— Оп-па! — выдохнул «браток». — Кто ж его так? — Он сделал небольшую паузу и добавил: — Одно хорошо — у меня железное алиби. Я из этой приемной ни на минуту не выходил. Подтвердите, женщины?
— Ничего я подтверждать не собираюсь, — тут же выпалила старуха. — Я за тобой не следила, только мне и дел. Может, ты и выходил куда, почем я знаю. У тебя свои дела, а у меня свои…