— С ними все в порядке, спасибо, Билл. Что-то ты располнел.
Сесил кивнул на коробку с пышками.
— Поправился — что ж поделаешь. Надеюсь, хоть одна из них предназначается мне?
Поллард передала коробку Сесилу и его собеседнику, который представился Кевином Дилэйни.
Они все еще болтали, когда из-за угла появился Лидс. Дилэйни моментально повернулся к столу, а Сандерс юркнула в свою кабинку. Только Сесил, которому до пенсии оставалось всего ничего, широко улыбнулся боссу.
— Привет, Крис. Ты только посмотри, кто к нам пришел.
Лидс был высок ростом, начисто лишен чувства юмора и известен благодаря своим безупречным костюмам и мастерству, с которым вычислял серийных преступников. Серийных грабителей ловили во многом так же, как серийных убийц. У каждого присутствовал свой почерк. Каждый оставлял следы, по которым специалисты угадывали, где и когда произойдет следующий налет. В узком кругу о Лидсе ходили легенды. Банки были его страстью, а сотрудники отдела — его воспитанниками. Все являлись на службу еще до Лидса, и никто не уходил, пока начальник не покинет рабочее место. А Лидс не любил уходить рано. Объем работы представлялся колоссальным, но Лидс понимал, что банковский отдел ФБР был вершиной пирамиды. Когда Поллард уволилась, Лидс воспринял это как личное оскорбление. В последний день, когда она прибиралась на столе, он подчеркнуто с ней не разговаривал.
Теперь он смерил ее долгим взглядом, словно не понимая, что она тут делает.
— Здравствуй, Кэтрин, — сказал он наконец.
— Привет, Крис. Вот забежала на минутку. Как ты?
— Работаю.
Лидс посмотрел на Сандерс.
— Я хочу, чтобы ты отправилась к Дугану на Монтклэр. Ему нужно помочь с личными беседами. Ты должна была выехать десять минут назад.
«Личная беседа» — так в отделе называли интервью с возможными свидетелями. Владельцы местных магазинов, рабочие и просто прохожие опрашивались в расчете на то, что они помогут опознать подозреваемого или его машину.
Сандерс выглянула из-за перегородки.
— Слушаюсь, босс.
Лидс повернулся к Сесилу и показал на часы.
— Поехали.
Сесил и Дилэйни устремились к двери, но Лидс повернулся к Поллард.
— Благодарю за открытку, — произнес он. — Спасибо.
— Мне было так жаль, когда я узнала.
Жена Лидса умерла три года назад, ровно через два месяца после Марти. Когда Поллард услышала об этом, то послала короткую записку с соболезнованиями.
— Рад был повидать вас, Кэтрин, — продолжил Лидс ровным тоном. — Надеюсь, вы по-прежнему не сомневаетесь в правильности своего решения.
Дожидаться ответа он не стал, а вышел вслед за Сесилом и Дилэйни, суровый как могильщик.
Поллард принесла коробку с пышками в кабинку Сандерс.
— Некоторые вещи в жизни не меняются, правда, дорогая?
Сандерс потянулась к коробке.
— Хотела бы я сказать то же самое про свою фигуру.
Они рассмеялись, но Сандерс тут же нахмурилась.
— Черт, ты слышала, что он сказал? Извини, Кэт, надо торопиться.
— Слушай, я ведь не просто поболтать зашла. Мне нужна кое-какая информация.
Сандерс напустила на себя подозрительный вид.
— Будем есть, — сказала она тихо. — Когда жуешь, говоришь не так разборчиво.
— Хорошо, давай поедим.
Они выудили из коробки пару пышек.
— Ребята, вы закрыли дело Марченко и Парсонса? — спросила Поллард.
— Они же уже трупы, подруга, — ответила Сандерс с набитым ртом. — Мертвее мертвых. А зачем тебе?
Поллард знала, что этого вопроса не избежать, и переживала, что ответить. Сандерс уже работала в отделе, когда они выследили и накрыли Холмена. Даже несмотря на то что Холмен завоевал у них определенное уважение, многие агенты возмущались, когда «Таймс» сделала ему рекламу, окрестив «благородным разбойником». В отделе Холмена прозвали «пляжным бандитом» из-за смугловатой кожи, багамских рубашек и черных очков. Нельзя превращать преступников в героев.
— Я тут подрядилась на одну работу. Растить двух мальчишек — дорогое удовольствие.
Поллард не хотелось врать, но других путей она не видела. Да это была и не совсем ложь, так, почти правда.
Сандерс покончила с первой пышкой и принялась за вторую.
— Так кем ты работаешь?
— Частный заказ, нечто вроде банковской безопасности.
Сандерс кивнула. Агенты в отставке часто перебивались консультациями отдельных фирм и мелких банковских систем.
— Так или иначе, мне сказали, что департамент до сих пор ведет это дело. Ты что-нибудь знаешь?
— Нет. Но зачем им это?
— Я надеялась у тебя узнать зачем.
— Мы ничего не знаем. Они тоже. Дело закрыто.
— Ты уверена?
— А зачем вести его дальше? Мы их взяли. У Марченко и Парсонса не было соучастников. Понимаешь, мы следили за ходом расследования, так что мне ли не знать. Мы не нашли ни одной улики, свидетельствующей, что имела место некая третья сторона, так что продолжать работу представляется бессмысленным. В полиции это знают.
Поллард снова прокрутила в памяти разговор с Холменом.
— Марченко и Парсонс были связаны с бандой «лягушатников»?
— Нет. Так вопрос никогда не ставился. По крайней мере, данных нет.
— А с другими бандами?
Сандерс зажала пышку двумя пальцами и аккуратно откусывала от нее, чтобы не запачкаться.
— Мы допросили мать Марченко, их домовладельца, почтальона, какого-то придурка из видеомагазина, куда они частенько заглядывали, и соседей. У этих парней не было ни друзей, ни подельников. Они никому не говорили о том, чем занимаются, так что — зуб даю — они работали на пару, и точка. Не считая безвкусной коллекции золотых ожерелий и «Ролекса» за две тысячи долларов, все деньги они хранили на черный день. Никаких роскошных машин, бриллиантовых колец — да и жили-то они в трущобе.
— Но должны же они были на что-то тратиться. Вы же нашли только девятьсот тысяч.
Это, конечно, крупная сумма, но Марченко и Парсонс ограбили двенадцать банков. Поллард, сидя в «Стэнс донатс», произвела в уме расчет. Кассирши оплакивали потерю самое большее пары тысяч, но в хранилище за день могло скопиться от двухсот тысяч и больше. Если Марченко и Парсонс брали по триста тысяч с каждого хранилища, получалось три миллиона шестьсот тысяч, из которых половину они легко могли растранжирить. Поллард не находила в этом ничего удивительного. Однажды она взяла вора, который потратил двенадцать тысяч в публичных домах, и банду из Центральной Америки, которая спустила два миллиона на чартерные рейсы в Лас-Вегас, наркоту и горячих техасских девочек. Поллард предполагала, что недостающую сумму Марченко и Парсонс просто могли промотать.