— Позвони ему. Выясни насчет этой Глории Ариб.
Вито поднял трубку, набрал номер и о чем-то тихо заговорил. Кинув несколько фраз, он повесил трубку, но так и застыл, держа руку на аппарате. В отличие от Вито, Сол сохранял полную невозмутимость. «Скала». Потом Вито еще дважды звонил в разные места. Наконец он повесил трубку и повернулся к брату:
— Они нашли тело женщины и тело Кармины. Под Манхэттенским мостом.
— Дани, — сказал я. — Ее звали Дани.
— Стиви сказал, что Чарли путался с девкой Ариб. Он говорит, что Гамбино ничего о ней не знает, поскольку она с Ямайки. Связана с другим парнем с Ямайки. Его зовут Хесус Сантьяго.
Сол издал свистящий звук, словно где-то у него внутри вытащили пробку.
— Господи Иисусе, Сол! — простонал Энджи.
Сол подошел к двери и позвал Фредди.
— Найди Чарли и скажи, что я хочу его видеть.
Фредди посмотрел на меня.
— Конечно, Сол.
— И ничего ему не говори.
— Конечно, Сол. — Фредди ушел.
Сол вернулся к потухшему камину и посмотрел на меня. Спокойно. Словно я ему ничего не рассказывал о его сыне. «Дэн-вессон» почти утонул в его огромной руке.
— Хорошо. Возможно, ты не гонишь. Чего хочешь?
— Карен Ллойд.
— А если я ее не отдам?
— Я отдам Чарли семье Гамбоза.
— И что с того, — вмешался Энджи. — Нам накласть на гребаных Гамбоза.
— Что ж, можно и так, — пожал я плечами. — Гамбоза убьют Чарли за то, что он их поимел, а потом займутся вами. И остальные семьи тоже. У вас было соглашение, а семья Де Лука его нарушила.
— Полная хрень! — воскликнул Энджи, вскинув руки.
Вито не стал вскидывать руки. Он поднялся и медленно подошел к Солу.
— Это не хрень, Энджи. Он прав, — Вито в упор смотрел на Сола, но Сол выдержал его взгляд. — Чарли кинул другую семью ради сделки на стороне. С гребаными ямайцами, Господи прости! Наше слово станет дешевле дерьма. Семьи отвернутся от нас.
Сол кивнул.
«Семья прежде всего».
Сол посмотрел на своего брата, и холодный огонь в его глазах вспыхнул с новой силой.
— Вито, не тебе мне указывать.
Вито только руками развел.
Никто больше не говорил со мной. Энджи вышел и вернулся с кофе и печеньем. Они втроем уселись у камина и в полном молчании принялись пить кофе с печеньем. Мне ничего не предложили, никто со мной не разговаривал. Подумав, я подошел к одиноко стоящему стулу и сел. Вито сделал еще несколько звонков по телефону, дважды в дверь стучали крупные мужчины, заглядывали внутрь, начинали говорить по-английски, но, увидев меня, переходили на итальянский. Энджи дважды выходил из комнаты, один раз нас оставил Вито, Сол же продолжал сидеть как пришитый. Он сидел и смотрел, и, честно говоря, я был рад, что его взгляд был обращен не в мою сторону.
Так мы просидели в кабинете Сола Де Луки почти шесть часов.
На следующее утро, без десяти пять, к нам вошел Фредди, а за ним Чарли и Рик. Волосы у Чарли были всклокочены, ворот расстегнут, и выглядел он крайне обеспокоенным, словно кого-то искал, но не мог найти. Рик по-прежнему смахивал на вампира: весь из острых углов, обтянутых бледной кожей. Чарли начал говорить что-то вроде: какого дьявола, это могло бы и до утра подождать, но когда увидел меня, в его глазах заметался страх. Его рука потянулась к пистолету, однако Вито выбил у него оружие.
— Фредди, закрой дверь, — приказал Сол.
— Этот сукин сын убил Кармину и Данте, — Чарли пытался успокоиться, размахивал руками и говорил очень громко, словно крик мог убедить Сола, Вито и Энджи в том, что я рассказал неправду. — Он пытается выдавить нас из банка. Господи Иисусе, что он здесь делает?!
Сол резко вскинул левую руку и врезал Чарли в правую скулу. Все случилось так неожиданно, что Чарли даже не дернулся.
— Эй! — завизжал он.
— Заткнись и слушай!
Чарли заткнулся. Рик пристроился возле книжных полок, явно прокручивая в голове свой будущей танец: он будет двигаться легко и стремительно.
Сол снова посмотрел на меня — впервые с того момента, как послал Фредди за Чарли, — и произнес:
— Расскажи ему.
И я повторил свой рассказ для Чарли. Чем дольше я говорил, тем больше дергался Чарли. Он переминался с ноги на ногу, переплетал пальцы и заметно потел. И чем больше суетился Чарли, тем больше каменел Сол. Когда я закончил, Чарли заявил:
— Хрень! Дерьмо! Зачем слушать этого парня? — Он посмотрел на Энджи, потом на Вито. — Дядя Вито! Эй, Энджи! Кто здесь семья? — Он посмотрел на отца. — Зачем слушать этого парня?
Сол перевел пустые лягушачьи глаза на своего сына и отчеканил:
— Я слушал потому, что в сердце своем не сомневался, что ты можешь это сделать, а теперь, глядя на тебя, я знаю, что ты это сделал.
— О чем ты говоришь? Все это ослиное дерьмо!
Сол ударил Чарли тыльной стороной правой руки так сильно, что Чарли отбросило назад. Вито посмотрел на Рика, и тот едва заметно качнул головой, показывая, что он в этом не участвовал. Вито кивнул.
Чарли был выше Сола и моложе, но в Чарли не хватало цельности, и его разъедала злоба. Сол же оставался сильным и полным жизни, несмотря на свой возраст. «Скала».
— Ты кусок дерьма, Чарли. — Именно эти слова произнес Чарли, обращаясь к Джои Путате. Чарли попытался закрыться, но Сол принялся наносить ему правой рукой один удар за другим, продолжая держать мой «дэн-вессон» в левой. — Ты дважды кинул гребаных Гамбоза. Ты превратил нашу семью в лжецов, а у тебя даже не хватает смелости это признать. Будь мужчиной, Чарли. Посмотри мне в глаза и признайся, что ты сделал эту ужасную вещь.
Я снова взглянул на Рика, но тот, казалось, ничего не видел и не слышал. Его глаза были закрыты, голова ритмично покачивалась в такт какой-то темной музыке.
Чарли рухнул на стул, рассчитывая таким образом увернуться от ударов. Его лицо побагровело, по подбородку текла слюна.
— Это неправда. Я ничего не сделал. Клянусь, что не сделал.
«Ну совсем как маленький ребенок!»
— Я дал им слово, Чарли. Обещал, что наша семья будет жить в мире с другими семьями, а ты нарушил соглашение. Ты меня понимаешь? Ты знаешь, чего нам будет это стоить?
Чарли вскочил со стула и вжался в стену.
— Папочка, пожалуйста, — заныл он.
Сол схватил Чарли за горло и встряхнул его.
— Я продолжал надеяться, что ты изменишься к лучшему, но вижу, этого не будет никогда. Я взял тебя в дело, обеспечил тебе легкую жизнь, но ты был недоделанным — таким и остался!