Тридцать шесть лет назад на свет появился ребенок, которого отдали на попечение штата. Вряд ли такое часто случается в городках вроде Вилль-Платта. Наверняка были какие-то разговоры и даже тридцать шесть лет спустя кто-нибудь помнит те события. Сплетни — лучший друг детектива. Я, конечно, мог выборочно начать расспрашивать жителей старше пятидесяти, но решил, что такой подход отдает непрофессионализмом. Профессионал сузит поле своих поисков. Так. Хорошо. Кто любит поговорить про младенцев? Ответ: мамаши. Задача номер один: найти женщин, чьи дети появились на свет девятого или около того июля тридцать шесть лет назад. Детектив начинает действовать, и на него невозможно смотреть без благоговения. Мозг у этого парня как компьютер. Настоящий Шерлок Холмс, уж можете не сомневаться.
Я вернулся к маленькой лавочке с вывеской, обещающей «кровяную колбасу», остановился у тротуара и вошел внутрь. За прилавком сидел паренек в футболке с надписью «УЛ. Неистовые каджуны», курил «Мальборо» и читал журнал про буксиры. Он даже не поднял головы, когда я вошел. В Лос-Анджелесе, стоит тебе войти в магазинчик, работающий допоздна, и продавцы тут же тянутся за пистолетом.
— Привет, — поздоровался я. — Есть местная газета?
Он махнул сигаретой в сторону стойки с газетами, я взял экземпляр и прочитал название: «Вилль-Платт газетт — основана в 1908». Отлично. «Ежедневная». Еще лучше.
— У вас в городе есть библиотека? — спросил я.
Паренек затянулся и, прищурившись, посмотрел на меня. Он был бледным, с вьющимися светлыми волосами, легким пушком над верхней губой и парой созревших на лбу громадных прыщей. Лет восемнадцать, но, может быть, и больше.
— Библиотека имеется? — повторил я свой вопрос.
— А как же! Мы не в Арканзасе.
Похоже, у них тут пунктик по поводу Арканзаса.
— А могу я надеяться, что ты мне скажешь, как туда попасть?
Он откинулся на спинку стула и скрестил на груди руки.
— Вас какая библиотека интересует?
Одно очко в пользу деревенщины.
Через шесть минут, объехав городскую площадь и миновав пресвитерианскую церковь из красного кирпича, я припарковался около библиотеки. Пожилой афроамериканец за стойкой складывал книги в металлическую тележку. Молодая женщина с заплетенными в косы волосами сидела за читальным столом, парнишка, прихрамывая, шел вдоль полок, чуть склонив голову набок, чтобы было удобнее читать названия на корешках. Я подошел к стойке и улыбнулся библиотекарю:
— Хорошо, что у вас здесь кондиционер.
Он продолжал складывать книги.
— Это точно. Как поживаете, сэр?
Он был ниже меня, худой, лысоватый, с выступающим адамовым яблоком и очень темной кожей, в клетчатой рубашке с коротким рукавом и с бордовым вязаным галстуком. На стойке я заметил табличку с именем: «Мистер Альберт Паркс».
— У вас есть «Газетт» на микрофишах? — спросил я.
Я мог бы зайти в редакцию, но газетчики непременно стали бы задавать мне вопросы.
— Да, сэр, есть.
Он перестал складывать книги и подошел к стойке.
Я назвал год и спросил, есть ли у них то, что мне нужно.
Мистер Паркс широко улыбнулся, радуясь, что может мне помочь.
— Думаю, есть. Схожу посмотрю.
Он скрылся среди полок и вернулся с картонной коробкой, а затем проводил меня к древней машине, стоящей по другую сторону от картотеки, вытащил одну катушку и заправил ее в машину.
— В коробке двадцать четыре катушки, по две на каждый месяц. Я вставил январь. Умеете обращаться с машинкой?
— Конечно.
— Если пленка застрянет, не тяните слишком сильно. Ребятишки из средней школы часто пользуются этой штукой и рвут пленку.
— Я осторожно.
Мистер Паркс окинул хмурым взглядом маленькую коробку и принялся перебирать катушки.
— Что-то не так? — спросил я.
— Похоже, не хватает одного месяца. — Он еще сильнее нахмурился, поднял брови и взглянул на меня: — Мая нет. Вам нужен май?
— Не думаю.
— Может, я положил в другой год.
— Вряд ли она мне понадобится.
Он задумчиво кивнул, сказал, чтобы я его позвал, если потребуется помощь, и вернулся к своей тележке. Когда он ушел, я достал январскую катушку из машины и, покопавшись немного в коробке, нашел те, что относились к июлю. Вставив первую, я просмотрел ее до девятого июля. Оказалось, что это был вторник, и никаких сообщений о рождениях. Я изучил десятое число, одиннадцатое и двенадцатое, иными словами, следующую пятницу. В ней имелось три сообщения о рождениях: два мальчика и девочки-близнецы. Мальчик родился у Чарльза и Луизы Фонтено, а еще один — у Уильяма и Эдны Лемойн. Девочки-близняшки — у Мюррея и Карлы Смит. Когда я записывал имена в желтый блокнот, появился мистер Паркс.
— Нашли, что искали?
— Да, спасибо, — ответил я.
Он кивнул и отправился по своим делам.
Я прокрутил маленькую катушку снова на начало июля и переписал сообщения о рождениях, опубликованные в конце каждой недели, затем сделал то же самое с июнем и августом. Когда я занимался августом, мистер Паркс остановил около меня свою тележку и принялся демонстративно выравнивать полки, делая вид, что ему абсолютно не интересно, чем я занимаюсь. Я поднял голову и заметил, что он смотрит на экран через мое плечо.
— Что?
— Хе-хе, — прокряхтел мистер Паркс и ушел вместе со своей тележкой.
Смутился. В маленьких городках такая скучная жизнь.
Когда я покончил с августом, у меня набралось восемнадцать имен. Я вернул маленькие катушки назад в коробку, выключил машину и отдал коробку мистеру Парксу.
— Быстро вы справились, — заметил он.
— Расторопность. Расторопность и целеустремленность — вот ключи к успеху.
— Я про это слышал.
— А телефонная книга у вас есть? — спросил я.
— На справочном столе рядом с каталогами.
Я подошел к справочному столу, чтобы найти в телефонной книге имена, которые выписал.
На четвертом имени ко мне подошел мистер Паркс:
— Похоже, вы кого-то ищете.
Он снова стоял у меня за спиной и заглядывал через плечо.
Я накрыл имена рукой.
— Это личное.
— Личное? — нахмурился он.
— Частное дело.
Мистер Паркс уставился на мою руку, словно надеялся увидеть сквозь нее, что написано на листке бумаги.
— Вы ведь не из здешних?
— Нет, я из правительства, — ответил я. — Центральное разведывательное.
Лицо у него стало обиженным.