Да, Мок вспомнил, что на месте преступления не оказалось белья Мариетты. В связи с этим он даже приказал одному из своих людей проверить алиби всех фетишистов.
Фон дер Мальтен положил ножик и сказал дрожащим от ярости голосом:
— Послушай, Мок. Я запытал в подвале «убийцу», которого ты мне подсунул… Старого сумасшедшего еврея… Лишь одного человека я ненавижу больше, чем тебя, — истинного убийцу. Мок, ты используешь все свои возможности и найдешь его. Нет… не ты сам. Заново вести следствие должен другой человек. Кто-то извне, кого еще не запутала ни одна здешняя камарилья. Кроме того, ты уже поймал убийцу… Неужто же тебе снова искать его? Этак ты утратишь должность и медаль…
Барон перегнулся через стол, и теперь их лица разделяли всего несколько сантиметров. Мок ощутил несвежее дыхание.
— Ты поможешь мне или мне погубить твою карьеру? Сделаешь все, что я тебе скажу, или мне звонить фон Войршу и Краусу?
— Помогу, но только не знаю как. Что я должен делать? — без колебаний ответил Мок.
— Первый разумный вопрос. — В голосе барона все еще дрожала ярость. — Пошли в салон. Я представлю тебе кое-кого.
Когда барон открыл дверь салона, двое мужчин, сидевшие за столиком, мгновенно вскочили с мест. Невысокий кудрявый брюнет выглядел словно подросток, пойманный родителями за рассматриванием порнографических картинок. У того, что помоложе, худощавого шатена, в глазах было то же выражение усталости и удовлетворения, какое Мок замечал у себя в субботние утра.
— Господин криминальдиректор! — обратился барон к Моку. — Позвольте представить вам доктора Георга Мааса из Кёнигсберга и ассистента из берлинской криминальной полиции господина Герберта Анвальдта. Доктор Маас — приват-доцент Кёнигсбергского университета, выдающийся семитолог и историк, ассистент Анвальдт — специалист по преступлениям на сексуальной почве. Господа, это шеф криминального отдела полицайпрезидиума Бреслау, криминальдиректор Эберхард Мок.
Все трое кивнули друг другу, после чего по примеру барона сели. Хозяин столь же церемонно продолжил:
— Господин криминальдиректор любезно согласился оказать вам любую помощь. Досье и библиотеки к вашим услугам. Также господин криминальдиректор любезно согласился с завтрашнего дня принять ассистента Анвальдта к себе на должность референта для особых поручений. Я правильно понял вас, господин криминальдиректор? — (Мок, пораженный собственной «любезностью», кивнул в знак подтверждения.) — Господин Анвальдт, получив доступ ко всем досье и любой информации, начнет совершенно секретное следствие по делу об убийстве моей дочери. Я ничего не упустил, господин криминальдиректор?
— Нет, господин барон, вы не упустили ничего, — подтвердил Мок, соображая, чем усмирить гнев жены, когда она узнает, что первые дни отпуска ей придется провести в одиночестве.
Бреслау, суббота 7 июля 1934 года, восемь утра
В Бреслау стояла жара. Низина, в которой лежит город, плавилась в потоках раскаленного воздуха. Продавцы лимонада сидели под зонтиками на углах улиц, в магазинах и других помещениях, которые они сняли для торговли напитком. Им не было нужды рекламировать свой товар. Все они наняли помощников, которые доставляли им со складов ведра льда. Толпы взмокших людей, неустанно обмахивающихся чем попало, заполняли кафе и кондитерские на шикарной Гартенштрассе. Обливающиеся потом музыканты по воскресеньям играли марши и вальсы на Либихсхое, где под развесистыми каштанами и платанами дышали сухой пылью истомленные горожане. Скверы и парки заполняли старики, играющие в скат, и раздраженные бонны, пытающиеся унять перегревшихся детей. Гимназисты, не уехавшие на каникулы, давно забыли о синусах-косинусах и Германе с Доротеей и устраивали состязания по плаванию на Бюргерском острове. Люмпены с бедных, грязных улиц вокруг Марктплац и Блюхерплац выпивали цистерны пива, а по утрам валялись у ворот домов и в канавах. Мальчишки устраивали охоту на крыс, которые огромными стаями рыскали по помойкам. В окнах уныло висели мокрые простыни. Бреслау тяжело дышал. Производители и продавцы лимонада и мороженого потирали руки. Вовсю работали пивоварни. Герберт Анвальдт начинал расследование.
Полицейские сидели в зале для совещаний без пиджаков и с приспущенными галстуками. Исключение составлял заместитель Мока Макс Форстнер, который, хоть и потел в тесноватом пиджаке при затянутом галстуке, не позволял себе ни малейшей поблажки по части костюма. Его не очень любили. Причиной такой антипатии были его заносчивость и язвительность, которые он демонстрировал подчиненным в небольших, но обидно чувствительных дозах. То он критиковал, как немодный, фасон чьей-нибудь шляпы, то цеплялся к кому-нибудь за то, что тот плохо побрился, или из-за пятна на галстуке, то выговаривал по поводу каких-то мелочей, которые, по его мнению, дурно свидетельствуют о внешнем облике полицейского. Но в это утро жара лишила его всех аргументов в возможном споре по поводу гардероба подчиненных.
Дверь открылась, и вошел Мок в сопровождении худощавого шатена лет тридцати. Спутник Мока имел вид человека, которому не удается выспаться. Он подавлял зевоту, однако слезящиеся глаза все равно выдавали его. При виде светло-бежевого костюма Форстнер поморщился.
Как обычно, Мок первым делом закурил, и примеру шефа тотчас же последовали практически все полицейские.
— Добрый день, господа. Это наш новый коллега криминальассистент Герберт Анвальдт, до недавнего времени служивший в берлинской полиции. Ассистент Анвальдт с сегодняшнего дня принят в наш криминальный отдел на должность референта по особым поручениям, он ведет расследование, о ходе и результатах которого отчитывается только передо мной. Прошу все его просьбы исполнять самым тщательным образом. На время ведения этого дела ассистент Анвальдт является в соответствии с моим решением как бы вашим начальником, господа. Естественно, это не касается Форстнера. — Мок погасил сигарету и несколько секунд молчал, его люди знали, что сейчас будет сказано самое главное. — Господа, если поручения ассистента Анвальдта на некоторое время оторвут вас от текущих дел, без всяких колебаний отложите их на время. Дело, которое ведет наш коллега, сейчас важней всего. Это все, что я хотел сказать. Можете возвращаться к своим обязанностям.
Анвальдт с любопытством осматривался в кабинете Мока. Даже при самом большом желании в этом помещении невозможно было обнаружить что-либо индивидуальное, свидетельствующее о личности того, кто его занимает. Все здесь стояло на своих местах, все было стерильно чисто. Но криминальдиректор внезапно нарушил гармонию стоящих по стойке «смирно» предметов — он снял пиджак и бросил его на спинку стула. Между голубыми подтяжками со специфическим узором (сплетающиеся в объятиях обнаженные женские тела) выпирало довольно солидное брюшко. Анвальдт, обрадованный тем, что наконец-то увидел в своем новом начальнике человека из плоти и крови, улыбнулся. Мок, однако, этого не заметил: в тот момент он попросил по телефону принести две чашки крепкого чая.
— Говорят, он хорошо утоляет жажду в жару. Что ж, посмотрим…