Вся остальная жизнь была серой. Серым был их поселок городского типа под названием Воробьево — не случайно ему дала название серая незаметная пичуга, серыми были дома — одинаковые блочные пятиэтажки с вечно распахнутыми дверями подъездов, потому что мальчишки, за неимением других развлечений, ломали дверные пружины. Приходила техник из жилконторы — толстая наглая баба с кирпичной мордой, долго орала в подъезде, потом успокаивалась, говорила: «Пришлю столера», с ударением на первый слог, и удалялась, тяжело ступая по разбитой асфальтовой дорожке. Несмотря на кирпичную физиономию, баба тоже была серой.
В поселке не было улиц, он был поделен на кварталы под номерами, как бараки в концлагере. Еще был в поселке мелкий пруд с серой вонючей водой и Дом культуры — массивное здание с колоннами, покрытое облупившейся серой краской. У крыльца росло несколько чахлых кустов с серыми от пыли листьями.
Небо накрывало поселок как пыльная плюшевая скатерть. Зимой оно было серым от туч, летом — от тоски.
Ей казалось, что тусклая чугунная тоска — такая же полноправная жительница поселка, как и все люди. Взрослые работали с утра до ночи — в совхозе, на молокозаводе, в механизированной колонне, летом в выходные мужчины устраивались выпивать на лавочке возле дома, а жены их лениво ругали из окон.
Милена рано поняла, что растет красавицей: лет в десять они с Танькой вертелись перед зеркалом, и она невольно сравнила Танькины пухлые щеки и носик пуговкой со своим лицом — большие яркие глаза, четко очерченные брови, точеный нос… Вошла мама, посмотрела на них, и вдруг сквозь вечно озабоченное выражение проступило у нее на лице совсем иное.
Вечером она сама подвела дочку к зеркалу.
— Видишь, как тебе повезло, — сказала она, — природа и мы с папой наградили тебя вполне приличной внешностью. Уже сейчас ясно, что вырастешь ты красоткой. Но не для того красота дается, чтобы разбазаривать ее попусту на глупых мальчишек да на гулянки. Я хочу, чтобы у тебя все было по-другому.
Милена была слишком мала и не придала значения маминым словам, но мама повторяла их снова и снова, и когда в тринадцать лет начали увиваться за Миленой поселковые мальчишки, она даже не смотрела в их сторону. Мама очень гордилась своей дочкой, старалась одевать ее получше, они ездили в Москву за продуктами и одеждой. Всего сорок километров, думала Милена, а совсем другая жизнь.
Учение давалось ей легко, по характеру она была спокойной неконфликтной девочкой, усвоила с учителями и одноклассниками ровный тон. И сдержанно улыбалась при разговоре, зная, что улыбка еще больше ее красит.
С мальчиками была приветлива и дружелюбна, но одинакова со всеми, никого особенно не выделяя, самое главное — умела держать дистанцию. На дискотеку в поселковый Дом культуры ходила редко, всегда в компании подруг, и никому не разрешала себя провожать. Однако это не всегда получалось. Отчего-то парни никак не хотели понять очевидное: все, что они видят перед собой — лучистые глаза, волосы цвета темного меда, стройная фигура, потрясающая улыбка, — не для них.
Милена выросла в поселке, училась в единственной школе, где все сидели рядом — и она, девочка из приличной по поселковым меркам семьи, и обычные дети в меру пьющих шоферов механизированной колонны и операторов машинного доения, и отъявленные хулиганы братья Харитоновы, Витька и Митька, по которым, по выражению учительницы Алевтины Ивановны, «тюрьма плакала еще с третьего класса». Детство Милены прошло во дворе, как и у всех. И хоть из-за внешности редко кто из мальчишек разговаривал с ней грубо, постоять за себя Милена умела.
Толька Маслов повадился торчать под ее окнами, пару раз помог донести тяжелую сумку из магазина (у матери в бухгалтерии был квартальный отчет, она приходила домой очень поздно, и Милене, как старшей дочери, приходилось вести хозяйство). После такого подвига Толька решил, что имеет какие-то права на Милену, на переменах стал по-хозяйски класть руку ей на плечо, а однажды затащил под лестницу и полез целоваться. Милена двинула его по щеке так, что клацнули зубы, и убежала.
В субботу на дискотеке Сашка Соловьев напился и стал приставать к ним с Танькой, обзывая неприличными словами. Тут возникли за его спиной братья Харитоновы и спросили, усмехаясь, не нужно ли показать мальчику, что он не прав.
Братьев к тому времени выгнали уже из школы, и они болтались не у дел, пытаясь пристроиться к компании взрослой шпаны. Милена пихнула Таньку локтем в бок, но эта дуреха радостно закивала и попросила Сашку наказать.
Харитоновы избили Сашку во дворе, да так сильно, что пришлось вызывать «скорую». На Сашку Милене было ровным счетом наплевать, но братья Харитоновы требовали благодарности за свой красивый жест. И добро бы от Таньки, так нет же, им нужна была Милена.
Они подкараулили подруг на выходе с катка — мелкий грязный пруд замерзал зимой, его огораживали металлической сеткой и ставили два фонаря по краям.
— Поговорим? — спросил Витька Харитонов, возникая на тропинке перед ними.
— Отвали! — спокойно сказала Милена, потихоньку отступая.
И в это время сзади ее схватил за плечи Митька Харитонов. Она лягнула его ногой, но попала на крепкий ботинок, он только засмеялся противно. Танька опомнилась и бросилась на Витьку. Тот шутя заломил ей руку и бросил в снег. Милена укусила Митьку за руку и вырвалась. Танька цеплялась за Витьку, мешая его передвижениям, и непрерывно орала. Милена развернулась и двинула Митьку коленкой в самое уязвимое место, вложив в этот удар всю накопившуюся ненависть к родному поселку и его жителям.
Никто не спешил к ним на помощь, а Витька, которому надоела визжащая Танька, пнул ее ногой в грудь. Подружка взвизгнула напоследок и замолчала, тогда Милена подскочила сзади и, размахнувшись, ударила этого мерзавца коньками. Лезвие рассекло кожу на затылке, и пока Витька изумленно рассматривал льющуюся кровь, они с Танькой успели выскочить на освещенную улицу.
Последний год в школе она еле выдержала. Хотелось скорее оставить этот хмурый серый поселок и уехать в Москву. Мама полностью ее одобряла, дала немного денег.
Прожив в Москве несколько месяцев, Милена окончательно поняла, что никогда больше не вернется в родной поселок городского типа. Она ездила туда изредка, только чтобы повидаться с родителями и узнать новости.
Те девчонки, кто не уехал, быстро повыходили замуж — больше в поселке нечего было делать, нарожали детей и осели в тесных и захламленных квартирках возле пеленок и телевизора. Витька Харитонов погиб — разбился, сорвавшись с крыши пятиэтажного дома, когда в компании себе подобных пытался залезть через окно в верхнюю квартиру. Через год его брат Митька шел, покачиваясь, по зимней дороге, будучи в сильном подпитии. Его сбила машина, в темноте водитель не заметил тела и уехал. А может, как раз заметил и поскорее удрал от ответственности. Митька пролежал без сознания в канаве до рассвета и умер от переохлаждения.