Лежа неподвижно, с открытыми глазами, он чувствовал, как боль протягивается ото лба к затылку, точно тугая струна. Глубокий след, оставленный стремительно пронесшимся сном. Кажется, можно пальцами нащупать его колею.
Боль утихла. Сильно моргая, он поднял глаза.
Безупречно белая стена, идущая вверх к потолку. Ни единого пятнышка. Присмотревшись, понял, что поверхность стены не гладкая, шероховатая. Совсем как…
Совсем как — что?
Опустив голову на мягкую подушку, он попытался вспомнить.
Стена. Белый цвет. Выпростав из-под одеяла руку, провел ладонью по шероховатой поверхности.
Что это напоминает? И еще этот цвет. О чем ему говорит этот цвет?
Продолжая лежать на боку, он неподвижно смотрел на стену. Что за ерунда! Почему он не может вспомнить? И главное — почему так страшно важно вспомнить?
Затаив дыхание, он думал.
Совсем как — что?
Джинсы!
Джинсы. Слово вспыхнуло в темноте. Как будто открылась невидимая дверь, как будто невидимый кто-то подсказал ответ. Обои напоминают джинсовую ткань.
Но цвет-то другой. Такого цвета джинсы не в его вкусе. Этот цвет — этот цвет…
Серовато-белый!
Он облегченно вздохнул.
Что за бред! Не каждое же утро, проснувшись, лежать, пытаясь вспомнить, как называется цвет обоев!..
Откинув одеяло, он приподнялся на кровати и в ту же минуту оцепенел.
В кровати он был не один.
Из-за того что он резко откинул одеяло, верхняя часть ее тела оказалась неприкрытой. Так же как и он, она была в чистой, белой пижаме.
Она.
Значит, это была женщина. Длинные волосы, стройная фигура, узкая, изящная спина.
Что-то промычав во сне, она, не открывая глаз, нашаривала сползшее одеяло. Наверное, замерзла. В комнате был промозглый холод.
Он поспешно ухватил край одеяла и натянул его на плечи девушки. Она прекратила шарить рукой. Удовлетворенно глубоко вздохнула и, улегшись ничком, зарылась лицом в подушку.
Он не шевелился до тех пор, пока дыхание спящей не выровнялось. Было бы неловко, если б она сейчас проснулась. До того, как он соберется с мыслями и сообразит хоть отчасти, что происходит.
Девушка — кто она? Он не мог вспомнить ее имени.
Так что же произошло?
Практически не вызывает сомнений, что прошедшей ночью он с ней спал. Это очевидно. В смысле — переспал. Провел с нею вечер и ночь в постели, может быть играли в карты…
На этом мысль оборвалась. При чем здесь карты?
Но долго вспоминать не пришлось. Картина явилась сама собой. Движение рук, тасующих пестрые картинки. Тотчас всплыли и названия игр — преферанс, наполеон, бридж… Но при этом чувство, что он давно не играл в карты.
Все перемешалось, подумал он. В голове какой-то кавардак. Это оттого, что слишком заспался.
Он поднес ладонь ко рту и дыхнул. Должен остаться запах перегара. Напившись, шлялся по ресторанам, заигрывая с незнакомыми девчонками — скорей всего так оно и было. Возможно, даже не удосужился спросить, как ее зовут. Поэтому и не может вспомнить.
Однако запаха перегара не было. Только легкий запашок, точно от лекарства.
Едва он подумал, что не ощущает похмелья, голову пронзила боль. Длилась она всего лишь миг, но была такой острой, что он невольно сморщился.
Подняв руку, потер висок. Осторожно повертел головой. Боль прошла. Покачал головой: вверх, вниз — ничего.
Ну и дела…
Немного придя в себя, он решил, что нелепо и дальше оставаться в таком положении. Надо хотя бы умыться.
Он уселся на широкой кровати. Двуспальная, металлическая кровать. Это возникло в голове само собой. Под его весом кровать заскрипела. Он поежился при мысли, что своим неловким движением разбудил девушку, но ее прикрытые одеялом плечи не шелохнулись.
Сидеть было неудобно. Осторожно перегнувшись, посмотрел вниз. К ножкам кровати прикреплены круглые штучки. Рулетка? Нет, не рулетка. Есть какое-то другое слово.
Ролики. Ролики. Одновременно со словом в голове возникла картина, как по полу передвигают кровать на колесиках. Безопасно, поскольку есть стоппер. Облегчает уборку помещения.
Странно… С чего бы эти мысли?
Кровать придвинута к стене — он находится ближе к стене. Справа — девушка, как спящая красавица. Чтобы не разбудить ее, придется перелезть через спинку в ногах.
Так и поступил. Медленно передвигаясь, осторожно опустил ноги на холодный пол. Твердо встал, разогнувшись, и тотчас возник простой вопрос. Где я?
Он огляделся.
Серовато-белые стены и потолок. Деревянный пол. Но неестественный цвет древесины. Словно покрыт ла… лаком. Впереди дверь. Рама, такая же серо-белая, как стены, обхватывает однотонную решетку, в которую вставлены рифленые стекла. Следовательно, эта дверь не может выходить прямо на лестничную клетку. По ту сторону должна быть еще одна комната. Вставленные стекла… стекла… матовые. Да, такие двери нередко бывают в кафе.
При этой мысли, точно ворвавшись откуда-то извне, вспыхнула картина. Большой стол врезается в точно такую же дверь, разбивая стекла. Извиняюсь, стекло-то не армированное…
Он потряс головой, пытаясь вернуть мысли в прежнее русло. Но картина разбиваемого стекла, вспыхнувшая при виде двери, продолжала стоять перед глазами.
Справа — окно. Доходит почти до пола. У окна низкий столик, на нем стоит вазочка с цветами. Вернее, стояла.
Сейчас, разбившись на две половинки и множество мелких осколков, она лежала на полу. Осколки блестят, потому что разлилась вода. И еще потому, что в тонкую щель между шторами проникают лучи солнца.
По полу разбросаны цветы. Один, два — всего пять. Красные цветы. Но как называются, не помнит.
Его разбудил грохот разбившейся вазочки. Но почему она упала со стола?
Он приблизился к окну. Накрахмаленная пижама — пижама? — да, так это называется — как будто похрустывала. Ступням приятно прикосновение холодного пола. Он приблизился к окну осторожно, чтобы не наступить на осколки, но прежде чем он успел коснуться рукой, штора мягко вздулась.
Окно открыто.
Теперь понятно — штора, подхваченная сквозняком, задела вазочку и опрокинула ее на пол. Приподняв край шторы, он высунул голову наружу.
На какой-то миг глаза обожгло болью. Солнце палило нещадно. Жмурясь, он потер лоб.
Привыкнув к слепящему свету, он увидел, что окно приоткрыто лишь сантиметров на десять. Десять сантиметров. Это тоже всплыло само собой. Следующая за сантиметром единица измерения — метр, больше метра — километр. Это он отчетливо помнил. Ну же, точно велосипед с тугими педалями. Вначале тяжело, но, разогнавшись, катишь, как по маслу. Все в порядке, механизм в исправности.