Адвокат снова оставил Хомму и на этот раз не возвращался около десяти минут. Взглянув на часы, Хомма увидел, что уже двадцать пять минут пятого, и не на шутку забеспокоился.
Мидзогути вернулся в двадцать семь минут пятого с маленькой записной книжкой в руках.
— Два года тому назад она приходила к нам как раз в это же время, сразу после Нового года, двадцать пятого января. — Он протянул свои записи Хомме. — Вот, здесь её тогдашний адрес и место работы.
Хомма вежливо поблагодарил адвоката и взял протянутый листок. Крупными буквами там было написано название закусочной — «Лахаина» и адрес этого заведения в Синбаси. Снизу было приписано: «Домашний адрес: префектура Саитама, город Кавагути, Южный квартал, 2-5-2, 401». Ещё ниже значилось: «Акционерное общество «Торговая корпорация Касаи»» — и адрес этой фирмы в квартале Эдогава.
— Это та самая фирма, из которой Сэкинэ-сан пришлось уйти из-за постоянного давления кредиторов?
Адвокат кивнул.
— Вы мне очень помогли.
Когда Хомма положил листок с адресами в карман, Мидзогути сказал:
— Сообщите и мне, что произошло с Сэкинэ-сан. Теперь, когда я снабдил вас информацией, мне тоже хочется знать, что будет дальше.
— Обещаю.
«Его, наверное, уже ждёт следующий клиент». Хомма поднялся, но Мидзогути всё ещё продолжал стоять возле своего стула.
— Если вам будет трудно отыскать Сэкинэ-сан, попробуйте дать объявление в газету, — посоветовал он.
— «Сёко, хочу с тобой встретиться, немедленно возвращайся!» — что-то в этом роде?
— Как ни странно, это может и подействовать. Выберите ту газету, которую читала Сэкинэ-сан.
«Может, и стоит попробовать…»
— Если Сэкинэ-сан вернётся и если понадобится объяснить господину Курисаке, почему была необходима официальная процедура банкротства, я с радостью помогу. В том, что произошло с Сэкинэ-сан, виновата не только она сама. Нынешние банкротства из-за невозможности вернуть долги по кредитам сродни проблеме загрязнения окружающей среды.
«Загрязнение среды?..»
Эти слова заинтересовали Хомму. Жаль, что времени совсем уже не осталось.
— Если Сэкинэ-сан сюда позвонит, я передам ей, что вы с господином Курисакой ищете её.
«Но где она — я и тогда вам не скажу» — этого адвокат не произнёс, но Хомма понял подтекст.
— Захочет ли Сэкинэ-сан с вами встретиться — это её дело, ей решать. Но я попробую её переубедить. Игра в прятки ни к чему не приведёт.
— Я вам очень благодарен.
— Но это, конечно, при условии, что она сама сюда позвонит… — улыбнулся Мидзогути. — С тех пор как она пришла к нам два года тому назад, Сэкинэ-сан больше не давала о себе знать. Я понятия не имел ни о том, что она снова переехала, ни о том, что она больше не работает в закусочной.
— Фирма «Имаи» — хорошее место, атмосфера там совсем домашняя.
— А Курисака-сан серьёзный молодой человек?
— Очень.
«Правда, он несколько эгоистичен», — добавил Хомма уже про себя.
— Вот как? Ну, так и должно быть, он ведь в банке работает.
Кажется, адвокат был заинтригован.
— Теперь, когда Сэкинэ-сан сменила и работу, и образ жизни, она и выглядит, наверное, по-другому? Когда мы встретились с ней два года назад, она была одета так, что с первого взгляда становилось понятно, что у неё за работа, да и макияж у неё был слишком яркий…
Хомма рассмеялся:
— Она совсем изменилась. Или правильнее будет сказать — вернулась к своему первоначальному образу? Мужчины с ней часто заговаривали, но, судя по рассказам Курисаки и сотрудников фирмы «Имаи», да и по её фотографии в послужном листе, Сэкинэ-сан производит впечатление красивой и очень интеллигентной женщины.
— Надо же! — покачал головой Мидзогути. — Послушать вас, так она теперь совсем другой человек. Да, в женщине всё-таки есть что-то от чёрта…
— Просто женщины, наверное, легче приспосабливаются.
— Ну, в этом ничего плохого нет.
Сёко приходила к адвокату Мидзогути в 1990 году двадцать пятого января. Три месяца спустя, двадцатого апреля, она устроилась на работу в «Офисное оборудование Имаи». За это короткое время она повернула свою жизнь на сто восемьдесят градусов. «Наверное, это всё благодаря страховой премии, которую Сёко получила после смерти матери», — подумал Хомма.
Они с адвокатом Мидзогути дошли уже до середины коридора. Двое клиентов, словно сговорившись, сидели к ним спиной, понурив головы.
— Нехорошо, наверное, так говорить, но мужчинам Сэкинэ-сан нравилась, и я предполагал, что, однажды устроившись в ночное заведение, она уже не сможет отказаться от этого способа зарабатывать на жизнь. Да, кстати, она говорила, что когда накопит достаточно денег, то потратит их на исправление зубов. Я её уверял, что это даже хорошо, что в этом её изюминка, но она непременно хотела избавиться от неровных зубов.
Они и так шли очень медленно, но тут Хомма даже остановился.
«Неровные зубы?»
Сотрудница конторы по имени Саваки тоже ведь обронила: «Так это та девушка, у которой были неровные зубы?»
Значит, это была запоминающаяся отличительная черта Сёко Сэкинэ. Ведь в памяти осталось именно это, а не редкое чтение иероглифа в имени Сёко.
Но когда Курисака описывал Сёко, он ни слова не сказал о её зубах. Неужели он просто забыл упомянуть об этом?
На фотографии с послужного списка Сёко улыбается, но губы её сжаты. Ровные ли у неё зубы, трудно сказать. Если бы она смеялась во весь рот, то, наверное, было бы видно, что у неё торчат два верхних неровных зуба.
А может, она исправила себе зубы до встречи с Курисакой? Она вполне могла воспользоваться для этого деньгами, полученными после смерти матери.
И всё же…
Повернула свою жизнь на сто восемьдесят градусов в промежуток времени между двадцать пятым января и двадцатым апреля.
Да нет! Что за чушь!
В голове Хоммы замелькали такие дурацкие мысли, что он сам себе удивлялся. Ерунда какая-то! Это ведь даже не настоящее расследование, просто родственник попросил помочь разобраться…
— Что-то не так? — спросил адвокат Мидзогути слегка раздражённым тоном.
За короткое время как будто бы другим человеком стала.
Хомме захотелось хлопнуть себя по лбу. Всего лишь два месяца, как он в отставке, а уже спятил!
Что обязательно делают при любом расследовании, когда нужно собрать информацию о человеке?
Необходимо опознание личности.
Расспрашиваешь, расспрашиваешь, а потом выясняется, что это вовсе не тот человек. Чтобы не допустить такой идиотской оплошности, расследование всегда начинают с опознания личности.