– Если вдруг что не так, обращайся ко мне. Я ведь тоже в Москве живу... И вообще, давай не будем теряться. Ты в Москве, я в Москве, можно иногда встречаться... Я тебе телефон свой сотовый оставлю, ты мне, пожалуйста, позвони, как будешь в столице...
Евгений был добр с ней, но ему никогда не стать мужчиной ее мечты. Он полковник из Главного управления исполнения наказаний, он человек, от которого могла зависеть ее судьба. И он воспользовался этой зависимостью. И хотя ей было неплохо с ним, он все равно был ей определенно противен. И в дальнейшем она будет думать о нем с неприязнью. Но бумажку с номером его телефона она все же взяла. Мало ли что...
* * *
Москва жила своей жизнью. Залитые автомобильными потоками улицы, толпы людей в броуновском движении на улицах и площадях. Все невероятно заняты, все куда-то спешат. И никому нет никакого дела до Яны и до ее радости, с которой она возвращалась в Москву после долгой отсидки. Впрочем, ее и саму ничуть не волновало внимание посторонних людей. Небо праздничного настроения омрачала темная туча неопределенности. Чем ближе она подходила к дому, где жили родители Вильяма, тем гуще и темнее становилась эта туча.
Бывшая свекровь встретила ее холодным пронзительным взглядом.
– Здравствуйте, Римма Борисовна, – через силу улыбнулась Яна.
– Явилась, – сквозь зубы сказала она.
– Да. Освободили меня раньше срока, за хорошее поведение...
Она ждала, когда женщина впустит ее в дом, но та незыблемой скалой стояла у нее на пути к собственной дочери.
– И что дальше?
– Я хочу увидеть свою дочь.
– Арине не нужна мать-уголовница, – отрезала Римма Борисовна.
Яна чуть не задохнулась от возмущения.
– Кто уголовница?! Я?!
– А кто в тюрьме сидел?
– А кто мог бы там сидеть, если бы не я?
– Не знаю, о чем ты говоришь.
– Вы же сами умоляли меня, чтобы я взяла на себя всю вину!
– Что за вздор? – презрительно фыркнула Римма Борисовна. – Всю вину на себя... Что за уголовный жаргон, милая моя? Здесь тебе не воровская малина!
– Что вы такое говорите!
– А что ты здесь делаешь?.. Иди отсюда, а то я вызову милицию!..
– Что я такого сделала?
– Помогите, убивают! – взвизгнула вдруг Римма Борисовна, призывая на помощь соседей.
Яна не стала пытать судьбу. Если эта старая стерва обвинит ее в покушении на свою жизнь, то ей снова придется отправиться в колонию – отбывать вторую половину срока. За несоблюдение условий досрочного освобождения. Она не лишена гражданских прав, но сильно ущемлена в них. И на рожон ей лучше не лезть...
Так и не смогла она увидеть свою дочь. Римма Борисовна готова была костьми лечь, чтобы не подпустить ее к Аринке. И отношения с ней лучше не обострять. Увидит, что Яна крутится возле дома в надежде хоть издали увидеть свою дочь, обязательно вызовет милицию – со всеми отсюда вытекающими...
Она шла куда глаза глядят, не чуя под собой ног от сильного душевного волнения. И вдруг ее осенило. Она может обратиться к полковнику Копылову. Он может стать арбитром в ее отношениях с бывшей свекровью. Если та вдруг обратится за помощью в милицию, Евгений подтвердит, что Яна не желала ей зла и не пыталась причинить ущерб ее здоровью...
Евгению она дозвонилась с первой попытки. И он с первого же раза откликнулся на ее зов о помощи. Приехал за ней на своей машине. Обласкал обожающим взглядом.
– Я так боялся, что ты не позвонишь.
– Позвонила...
– Что там у тебя за проблемы?
– Бывшая свекровь не отдает мне моего ребенка. Милицией угрожает.
– Материнских прав тебя не лишили?
– Нет.
– Тогда она идет, а не ты...
– Куда идет?
– Ты подарила мне прекрасное настроение, и мне бы не хотелось употреблять нецензурные слова... С ребенком мы разберемся. А дальше?
– Не знаю, – пожала плечами Яна. – Ничего не знаю...
Уже не было спасительной уверенности в том, что Филипп Михайлович поможет ей устроиться в новой жизни.
– А жить есть где?
– Нет.
И мужа у нее не было, некому было принять ее и обогреть.
– А я женат. И жена дома... Но у меня друг есть. Он сейчас на заграничном курорте. Вернется не раньше чем через две недели. Ты бы могла пока пожить у него...
– Я не против.
Выбора у нее не было. И вместе с Копыловым она отправилась на квартиру к его другу. На квартиру, ключи от которой ему оставили для того, чтобы он водил туда баб. В любвеобильности Копылова Яна ничуть не сомневалась. Как не сомневалась в том, что в его личной табели о рангах она проходит как очередная баба... Но пусть делает с ней, что хочет, лишь бы помог вернуть Аринку.
Они приехали на квартиру, и он раздел ее, едва она переступила порог. Она не пыталась противиться. Зачем?..
Первую ночь Евгений провел с ней, но вторую оставил жене. Побыл с ней вечером, а затем уехал домой. Зато посвятил ей вторую половину следующего дня. Заехал за ней и отвез к родителям Вильяма, вместе с ней поднялся на этаж, сам нажал на клавишу звонка.
Дверь открыл Филипп Михайлович. Увидел Яну, побледнел – то ли с радости, то ли с испуга. Протянул к ней руки, желая что-то сказать, но, видимо, слова застряли в горле. Его оцепенение длилось несколько секунд, наконец он обрел дар речи:
– Яна! Ну наконец-то!
– Что наконец-то? – жестко спросила она.
– Наконец-то ты вернулась... А тебя что-то смущает? Неужели я так сильно постарел?
Филипп Михайлович действительно постарел, но выглядел совсем неплохо. Бодрый взгляд, аккуратные морщины, здоровый цвет лица. Не было в нем той дряхлости, которая превращает пожилых мужчин в стариков. Статная осанка, ухоженный вид, строгий темно-серый костюм из дорогой ткани и явно индивидуального пошива. Похоже, он только-только вернулся домой. А может, напротив, собрался куда-то ехать.
– Да нет. На вас еще воду возить... Вы так удивлены, как будто не знали, что я вернулась...
– И не вздумайте вызывать милицию, – предупреждающим тоном заметил Копылов.
– Какая милиция? Ничего не понимаю...
– Я позавчера у вас была, – недоверчиво глянула на него Яна. – И Римма Борисовна прогнала меня, как последнюю тварь. И не надо делать вид, что вы не в курсе!
– Я не делаю вид. Я действительно ничего не знаю!.. Она мне ничего не говорила... А это кто? – спросил Филипп Михайлович, неприязненно глядя на Евгения.
– Полковник Копылов, Главное управление исполнения наказаний.