– Нет.
– Почему?
– Потому что он мог съехать. Он же видел, как меня повяза… задержали…
– Жданов тебя задержал?
– Да.
– Ты ему понравилась?
– Представь себе.
– Он тебе нужен?
– Он взял меня на содержание.
– Я брал тебя на содержание. Я собирался бросить к твоим ногам весь город. Ты могла иметь все, о чем мечтала! Но ты предала меня.
– Меня заставили… Сыроед меня нашел, сказал, что сдаст ментам.
– Тогда ты сама сдала меня ментам.
– Я забрала заявление.
– В то время ты работала на Сыроеда. Сейчас – на Ржаного. Тогда ты сдала меня Сыроеду. Сейчас собралась сдать Ржаному Жданова… Ты собиралась развести его на бабки?
– Да, собиралась! Только сама, без Ржаного! Если ты думаешь, что он меня нашел, то ты глубоко ошибаешься. Наверняка он уже слинял с деньгами.
Вайс не хотел этого делать, но все произошло само по себе. Очнулся он, когда Яна уже лежала на полу. Оказывается, он влепил ей пощечину.
– За что? – заплакала девушка.
И это окончательно добило его.
– Прости!
Он встал перед ней на колени, уложил ее голову затылком к себе на руку и лбом прижался к ее подбородку. Возникло желание целовать ее и целовать, но что-то мешало решиться на это.
– Прости. Пожалуйста, прости!
– Да пошел ты!
Яна оттолкнула его, поднялась на ноги, села на диван, взяла со столика початую бутылку коньяка, наполнила им бокал, залпом выпила. Потянулась за сигаретой.
Вайс взял клочок бумаги, черканул адрес и передал его Ульяну, который ждал в приемной:
– Отдашь Фунту. И сам с ним поезжай по этому адресу. Сколько бойцов надо взять, решай сам. Ржаной должен быть там. Если он там, пусть Фунт его забирает. Если Ржаного нет, то просто держи меня в курсе. Не хочу, чтобы эти м…ки меня кинули…
Солнцевские запросто могли разгрузить Ржаного на деньги, а потом сказать Вайсу, что не нашли его. И еще бы потребовали тысяч пятьдесят, типа, компенсации. Впрочем, Ржаной действительно мог не оказаться по этому адресу, тогда Вайсу имеют право предъявить… Что ж, он готов расстаться со своими деньгами, лишь бы только Яну не потерять. Дрянь она порядочная, но жизнь без нее унылая.
– Ржаного по этому адресу нет, – деловито сказала девушка, когда Вайс вернулся к ней. – И деньги уплыли.
– Плевать мне на деньги. Это солнцевские их ищут.
– А тебе они не нужны? – усмехнулась она.
Яна больше не пыталась притворяться, не изображала из себя падшего ангела с характером невинной овечки.
– Нет.
– Тебе нужна только я?
– Заткнись.
– Что?
– Заткнись. Просто молчи.
– Почему?
– Потому что я не хочу тебя слушать. Все, что ты говоришь, ложь…
– Может, тогда и ты заткнешься? – беззлобно, но с язвительной насмешкой спросила девушка.
Вайс ничего не сказал, взял бутылку, сделал несколько глотков из горлышка. Яна забрала у него коньяк, плеснула в бокал. Он молча поднялся, достал из бара еще бутылку, поставил ее на стол. Немного подумал, заказал ужин на две персоны. Сел на диван, налил себе в бокал.
Выпил-покурил… Выпил-покурил… И все молчком, лишь время от времени поглядывая на Яну. Дрянь она и предательница, но все-таки пусть лучше она будет в немилости с ним, чем с кем-то другим.
Пауза затянулась не меньше чем на час. И первой ее нарушила Яна:
– О чем ты думаешь?
– Вот именно, о чем. О тебе.
– Значит, плохо думаешь.
– Как ты заслужила, так и думаю.
– Да, я преступница. Да, мне нравится такая жизнь. Но чем ты лучше меня? Разве ты не бандит?
– Я тебя не предавал.
– И я тебя не предавала. Для меня ты был жертвой, я тебя сработала, все по-честному. Ты же считаешь себя честным бандитом? И я считаю себя честной.
– Я не жертва.
– Да, теперь ты охотник. И теперь ты можешь меня убить.
– И это будет по-честному.
– Убей меня, и мы будем квиты.
– Сука ты… Какая же ты сука!
– Оскорблять не надо. Я тебя не оскорбляла. Убить можешь, но не оскорбляй. У меня тоже есть гордость…
– Гордость?! Это гордость тебя под мужиков бросает?.. Гордая ты, – презрительно хмыкнул Вайс. – А ведешь себя как опущенная. Тьфу!
– Заткнись!
Он протянул руку, до хруста в костяшках сжимая пальцы, но так и не коснулся лица девушки.
И снова потянулась пауза, долгая, изнурительная. Только слышно, как позвякивают бокалы да время от времени постукивают в тарелках вилки да ножи. Яна хоть и дрянь босяцкая, но вела она себя с изыском воспитанной и культурной женщины и ела как истинная аристократка. Что, впрочем, не мешало ей пить коньяк по-свински. Да и он набирался ударными темпами.
– Ты мне скажи, ты бандит или кто? – снова заговорила она первой. Язык заплетается, глаза соловые, шея в красных пятнах.
– Ну, бандит. – Да и он не лучше, такой же дым в глазах.
– А зачем тебе это?
– Так вышло.
– Вот! И у меня так вышло… Училась себе, училась, раз – и принца встретила. На белой «Волге». Красивый, гад! И чертики в глазах. Манят эти чертики, зовут… Знаешь, как всякую заразу в бабу заносят? Знаешь. Так он и заразил меня этими чертиками. Половым путем… Влюбилась в него как последняя дура. Он из меня веревки вил…
– Сыроед?
– Да нет… Ну, и Сыроед был. Он меня Сыроеду отдал – на, говорит, пахан, пользуйся, мне не жалко. И он пользовался. Потому что я подстилка… И в деле они меня пользовали. А я и рада стараться, чтобы ему угодить… А потом мы с ним в Москву уехали…
– С Ржаным?
– Нет, Ржаной в Краснополе остался. С Пижоном я поехала… Мы с ним здесь на Каланчевской жили. Это за ним эти уроды поехали… Они его не найдут. Он меня сам найдет… Я тогда от него сбежала, когда мы с тобой пересеклись. Не выдержала душа… Не могла душа терпеть, а тело к нему тянулось. И дотянулось. Он меня нашел, узнал, что я с тобой, а у них там какие-то планы, сказал, чтобы я тебя пасла. А затем история эта с общаком. И еще с ментами… А потом Алтай на Сыроеда наехал, я поняла, что нас хотят сожрать, и мы с Пижоном в Москву подались. Он меня ревновать вдруг стал… Спать, говорит, с клиентами нельзя – так, только вид делать. С камерой за мной бегает, чтобы далеко дело не зашло. И вообще, какой-то не такой он стал. Я вдруг поняла, что не пойду за ним в огонь и в воду… Ни за кем не пойду. Я сама по себе…