Теперь и в ее голосе звучал сарказм.
– Я же сказал тебе, кто я. Я осел!.. Но я исправился. В армии. Я разбил розовые очки. И теперь смотрю на мир по-другому…
– Теперь уже не важно, как ты смотришь на мир… Может, ты и примешь меня обратно. Да только Артур меня ни за что не отпустит… Он меня любит. И страшно ревнует…
– Да, это я уже знаю…
– Он очень жестокий. Очень… Он мафиози. И у него свой бизнес. Не знаю какой, но он страшно богат.
– Эта машина – его подарок?
– Да… Он делает мне дорогие подарки. Оттого я сама себе противна… Проституткой себя чувствую, шлюхой…
– Не надо, не говори так. Все равно не поверю, что ты такая.
– И правильно, не верь.
– Неужели ты не можешь бросить этого Артура?
– Нет… Это не реально… Он отпустит меня только мертвой.
– Но мы можем хотя бы встречаться?
– Ты с ума сошел…
Эмма спохватилась и в панике глянула на часы.
– Мне уже пора… Все, давай прощаться.
– Навсегда?
Эмма покачала головой.
– Я боюсь этого слова… Но мы не должны больше встречаться.
– Как найти тебя?
– Даже не спрашивай…
Она немного подумала.
– Если что, я найду тебя сама… Все, мне пора…
Костик долго стоял на обочине и смотрел вслед исчезнувшему «Мерседесу». Он не мог поверить в то, что никогда больше не увидит Эмму.
Он любил ее. Гораздо больше, чем самого себя…
3
– Никаких договоров я заключать не буду. Работаем на полном доверии…
Костик уже знал, как нужно обращаться со своим менеджером. Чтобы тот сразу выбросил из головы все иллюзии насчет финансовой независимости. Он всего лишь организатор, пробивная сила. А продюсер – сам Костик. Он сам вкладывал в себя деньги, сам следил за использованием средств. О доходах говорить рано. И о гастрольной деятельности пока никакого разговора.
Всю осень и зиму он готовился к «звездному» прорыву. Написал восемь песен, две из них, по его мнению, должны были стать хитами. На свои деньги в профессиональной студии записал магнитоальбом. На свои средства снял два видеоклипа. Не бескорыстно пристроил их на телевидение.
– На доверии так на доверии, – кивнул Герман – Я знаю, ты меня не обманешь…
Не Костик зависит от менеджера, а тот от него. Так и должно быть…
– Я вот что думаю, нам нужно с прессой поработать, – сказал Герман. – Вот-вот клип должны показать…
– А разве мы не заявили о себе?.. Разве не было статьи, что Константин Перевалов возвращается?..
– Да это сухарь. Никакого куража. Никто на эту статейку не западет. А народ должен колбаситься… Короче, есть предложение. Тебе, Константин, нужно с какой-нибудь голой девкой в баньке сняться. Понятное дело, ты тоже голый. Интим, короче. Пока без гребли. А тут раз, и папарацци как бы сами по себе образовались. Раз, и снято. Фото в скандальной газете. Кураж! Ломовой номер! Толпа на ушах. Ни фига себе, Перевалов-то у нас кобель… А кто такой Перевалов?.. А-а, да, тот, который в «Голубой мечте» когда-то пел. О-о! Давненько мы о нем не слышали. Надо будет послушать. Его концерт. Если он с девками так горазд, то и поет, наверное, здорово…
– У тебя все? – жестко спросил Костик.
– Вообще-то, да…
– А может, мне еще триппером заболеть?
– Триппером?.. А что, это нормальный ход. Триппер – это прикольно. Народ поймет… А вот СПИДом нельзя. Это чума, народ заднюю включит… Нет, СПИД нельзя. Триппер можно…
– Хватит! – не выдержал Костик. – Никаких баб, никакого триппера. Пусть все будет как есть…
– Зря, – засокрушался Герман. – Скандальный имидж – это сейчас круто, пробивной ход… Многие на это бьют…
– За этими многими стоят нечистоплотные люди. Вадим Куприянов, например…
– А-а, Куприянов… Куприянов – это моща. Гений раскрутки…
– Гений… Да вокруг всех его «звезд» грязь чавкает, мусор шуршит. Один наркоман, вторая только и делает, что всех на хрен посылает, третья – обожает минет…
– Ха! Зато народ конкретно плющит. И «звезды» в фаворе. Верхние строчки хит-парадов, аншлаги, заграничная лафа… Кстати, насчет заграничной раскрутки. Сейчас куда ни кинь, все вдруг «звездами» мирового масштаба стали. В Америку ломятся. Смотрите, мол, какие мы крутые. И народ лапшу хавает. Хотя наших «звезд» на Западе и знать не знают… Слушай, Константин, давай и мы «утку» пустим. Мол, с твоим альбомом уже западные шоумэны ознакомились. Стойку на ушах сделали. И предложили выгодный контракт. Дескать, на днях сама Мадонна к тебе заскочит, чтобы спеть на пару. Если ты, конечно, будешь в настроении, чтобы не послать ее на три буквы… А-а, это же лом будет!.. Да уже завтра под твоими окнами толпы стоять будут, не протолкнешься…
– Чтобы Мадонну увидеть? – усмехнулся Костик.
– А еще лучше тебя с Мадонной. На балкон с ней выйдешь. Без трусов… Вот будет бомба!.. Мадонну мы тебе найдем. Не настоящую, конечно. Я тут один бордель знаю. Кого там только нет, и Мэрилин Монро, и Шарон Стоун, и Клава Шиферная. Ну и Мадонна, понятное дело. Пластическая операция – великое дело…
– Может, хватит? В ушах звенит от твоего трепа…
– Ты прав, Константин. Не здесь надо трепаться. А в прессе…
– Ты лучше скажи, когда первая прокрутка будет?
– Завтра, в одиннадцать, в «Утренней почте»… Только, если честно, туфта все это… Событием ты не станешь…
– Вот тебе и здрасьте… Тебе что-то не нравится?
– Песни не слабые, это да. Слушать можно. Но твой имидж ни в какие ворота не лезет. Этакий типчик интеллигентной наружности. «А ля Дима Маликов»…
– А чем тебе Маликов не нравится?
– Ну ты же не Маликов. Он-то себя давно сделал. Его народ принимает таким как он есть… А ты вроде как заново все начинаешь. Тебе на сцену не выходить, тебе на нее вламываться надо. С шумом, треском, с всклокоченными волосами. Можно даже с подбитым глазом… Ну это, понятно, образно…
– Ничего ты не понимаешь, – обиделся Костик. – Не понимаешь, поэтому молчи…
– Хозяин-барин, – пожал плечами Герман. – Но потом не говори, что я молчал как рыба. Я предупреждал…
Видеоклип с первой песней прокрутили несколько раз. Костик внимательно наблюдал за реакцией прессы, особенно «желтой». Но в ответ тишина. Он нарочно часто прохаживался по улицам. Присматривался к людям. Узнают или нет. Не узнавали…
После второго клипа появилась первая заметка. Слащавенький журналист, слащавенькая ода его слащавенькому таланту. Сухо, пресно. Все равно что легкая рябь над водной гладью. А Костику нужен был настоящий шторм.