– Нет.
– Ты откуда знаешь?
– Знаю.
– Слушай, что ты вообще здесь делаешь?
– Хожу, смотрю.
– За нашим домом следишь?
– За чьим домом?
– За нашим.
– Разве он ваш? Насколько я знаю, его Максютов строил. Ему с Аллой дом принадлежал, а не тебе с ней...
– Ну я-то считаю его своим, – замялась Нонна.
– Ты его считаешь своим, а я тебя ни разу здесь не видел. Только сегодня...
– Ну, мы с Аллой по телефону общались... Слушай, а чего ты ко мне пристал? Думаешь, это я ее застрелила?.. Да чтобы я родную сестру!..
Нонна была в таком состоянии, что Панфилов бы не очень удивился, если бы она вдруг стала рвать рубаху на груди. Вместе с бюстгальтером. Но этого не произошло.
– Тебе надо успокоиться.
– Так успокой меня, капитан! – сбавляя обороты, с кокетством хищной львицы потребовала она.
– Сейчас валерьянки накапаю.
Он знал, что на кухне есть аптечка. Там должно было быть успокаивающее.
– Ну ты шутник, Панфилов! – истерично хохотнула Нонна. – Какая, к черту, валерьянка, о чем ты?.. Мне секс нужен... Грубый животный секс, грубое ты животное!.. Я сестру потеряла, стресс у меня сильный, ты должен помочь мне...
Состояние сильного душевного волнения перешло в стадию депрессивной невменяемости.
Панфилов отвесил ей не сильную, но хлесткую пощечину.
– Это тебе секс.
Вторая оплеуха закончила начатое.
– Это тебе грубое животное.
Нонна пришла в себя. Какое-то время тупо смотрела на него в сумеречном озарении. Затем, накрыв ладонями пылающие щеки, села на краешек нового, густо пахнущего кожей кресла.
– Ты прости меня... Что-то на меня нашло...
– Я понимаю.
– Не понимаешь... Кажется, я спрашивала, что ты здесь делаешь.
– Спрашивала.
– И что ты здесь делаешь?
– Сама что думаешь?
– Выслеживаешь.
– Кого?
– Убийцу.
– Как я его могу выследить? – Панфилов кивнул в сторону осиротелого дома. – Там уже убили всех, кого можно...
– А если убийце этого мало? Если ему еще и Грецкие нужны?
Панфилов невольно поежился. Казалось бы, глупость пьяной женщины, а пробрало до глубин души.
– Ерунду не городи.
– Хорошо, если ерунда. А если нет?.. Что, за Настю беспокоишься?.. Кто за меня бы побеспокоился...
– Муж за тебя пусть беспокоится.
– Муж, – презрительно скривилась Нонна. – Он без виагры даже взгляд на меня поднять не может. Про другое вообще молчу...
– Ну, Грецкий тебя утешает...
– Когда это было... Слушай, ты это откуда знаешь? – встрепенулась Нонна.
– Что знаю?
– Ничего, – спохватившись, мотнула она головой.
– А если хорошо подумать?.. Ведь было же...
– Не твое дело.
– А он с Аллой закрутил.
– Не знаю.
– Да нет, знаешь ты все...
Алла была натурой страстной и распутной. Нонна ничуть не лучше, если не похлеще. Грецкий мог крутить сначала со старшей сестрой, затем переключиться на младшую, помоложе и посвежей. Нонна могла приревновать Антона...
– Что ты на меня взъелся? – возмущенно возопила она.
– Это от большой любви... Ты в Москве где живешь?
– Какая разница?
– Если нет разницы, тогда скажи, – настаивал Панфилов.
– Может, тебе еще паспорт показать?
– Покажи.
– Ага, счас!.. На Краснопрудной я живу, в районе Третьего кольца... Очень удобно, до работы вроде бы и не близко, но по одной линии, ну, если на машине. Сам понимаешь, на метро я не езжу...
– Куда не ездишь?
– На работу.
– А работаешь где?
– Бизнес у меня. Гостиничный. Муж в свое время несколько этажей в «Абэвэгэдэйке» выкупил...
– Где?
– Объясняю. Для тех, кто в танке. Гостиничный комплекс так называется, «Измайлово». Потому что корпуса там «Альфа», «Бета», «Вега», «Гамма», абэвэгэ...
– Измайловский гостиничный комплекс.
– Можно и так сказать... Своя гостиница там у нас. Я ею занимаюсь.
– И в интернет-кафе ходишь.
– В какое интернет-кафе? – спала с лица Нонна.
– С сестрой, говоришь, по телефону общаешься? – основательно насел на нее Панфилов.
– Да. А что?
– И давно ты у нее в последний раз была, до ее смерти?
– Ну, не очень... Недели за три до того...
– А я тебя раньше видел. Знаешь, когда? За два дня до того, как Настя видеозапись получила...
– Какую видеозапись? – побледнела она.
– Там Грецкий с твоей сестрой барахтался. Ты эту запись потом через интернет-кафе Насте на электронную почту сбросила...
– Ты в своем уме? – дрожащим голосом спросила Нонна.
– В своем... И ты правильно все сделала...
Панфилов знал, как окончательно сбить ее с толку.
– Исправила свою старую оплошность, – продолжал он.
– Какую оплошность?
– Знаешь, какую. Когда в постель со мной легла... Тогда ты Грецкому на руку сыграла. Теперь мне... Или ты думаешь, меня радует, что Настя живет с Антоном?
– Нет, не радует...
– Вот и спасибо тебе за то, что с записью подсобила.
– Пожалуйста...
– Теперь вопрос, зачем ты это сделала?
– Для тебя...
– А здесь ты врешь. Не думала ты обо мне. Как насолить Грецкому, думала...
– И это...
– Впрочем, не важно, зачем ты это сделала. Важно, что за этим последовало.
– Что?
– Убийство твоей сестры... Преступник не оставил после себя следов взлома. Судя по всему, он проник в дом по доброй воле хозяйки... Не известно, когда он это сделал. Может, днем, накануне убийства. Может, ночью...
– Если ночью, то это не я.
– У тебя есть алиби?
– Я что, должна оправдываться?
– Если я игрушечный мент, то нет. Если настоящий, то да...
– Ты настоящий.