Как знал Панфилов, что деньги ему понадобятся. Поэтому прихватил с собой кипу пятитысячных купюр в рублевом исполнении. Десяток из них волшебным образом перекочевали в руки шатенке.
– Ну что, вспомнила?
Девушка трепетно и жадно пересчитала купюры, одну просмотрела на свет.
– Фирменные, – небрежно усмехнувшись, пояснил Марк Илларионович. – Фабрика Гознака.
– Да вижу. Пятьдесят штук. Респект!..
– Так откуда кокос?
– Да не знаю...
– Я знаю! – очнувшись, резко сказала брюнетка.
Порывисто, с неожиданной для нее ловкостью вырвала деньги у своей товарки и добавила, глянув на Шурика, а если точней, в район серебряной бляшки на широком а ля ковбойском поясе его брюк:
– Оттуда же кокос, откуда и банан.
– Сука!
Шатенка попыталась отобрать у нее деньги, но «зубры» не дремали. Несговорчивую возмутительницу спокойствия закрыли в ванной, а Панфилов занялся более сознательной брюнеткой.
– Значит, найденный в квартире порошок принадлежит ее хозяину? – спросил он.
– Какой он хозяин? – глянув на Шурика, презрительно хмыкнула брюнетка. – Это моего брата квартира. Он сейчас в Канаде, работает там... А этого я впустила. Он живет и ни черта не платит...
– Я? Платить тебе должен? – возмущенный такой наглостью, взвился парень. – А кокс кто на халяву нюхает?
– А кто тебе стелет? – выставила ему пику в ответ девушка. – И дружкам твоим!
– Стоп! Каким дружкам?
– Да бывает, приезжают...
– Заткнись, мразота! – зашипел на нее Шурик.
Очередной удар под дых смягчил его гнев – по крайней мере, внешне.
– Ты его не слушай. И не бойся. Будешь со мной дружить, никто тебя не тронет. И с наркоты слезешь, и жизнь новую начнешь... Еще денег тебе дам.
– Не надо ничего. А про дружков его так скажу. Еще та сволота!
– Чем они занимаются?
– Ничем. По ночникам шляются, водку жрут...
– Наркотики?
– Нет, наркотой не балуются. Им шеф не разрешает.
– Шеф? А говоришь, ничем не занимаются. И кто у них шеф?
– Не знаю, мне не говорили. Они когда приходят, я прячусь...
– Почему?
– Говорю же, звери. Если хором не завертят, то изобьют...
– Да заткнешься ты! – снова рявкнул на свою сожительницу Шурик.
– Мы к тебе еще вернемся, – благодарно глянув на нее, сказал Панфилов.
Выдворив девушку в другую комнату, он занялся основным фигурантом.
– Ты чего такой крикливый, фрукт? Ругаешься, быкуешь. А ведь дело твое дрянь. Порошок у тебя нашли, свидетели есть, сейчас в борьбу с наркотиками позвоню, опера приедут, пропуск в Петры оформят. Тебе это надо?
– Нет.
– Ну а чего тогда буксуешь? Я бы на твоем месте паинькой был... На кого твои дружки работают?
– Да не работают. Так, иногда, кое-что... – подавленно пробормотал Брынкин.
– Пусть иногда, но с кем?
– С Лосевым.
– Трудно было это сразу сказать?
– А что здесь такого?.. Он там с бабами крутит, а они ему помогают. Ну, проследить там, за ней, за мужем... Экстрим он любит в этом деле, а без помощников нарваться можно конкретно. Он же не к простым бабам на лыжах подъезжал, а к тем, у кого мужья в теме, ну, при бабках там, со связями...
– Значит, Лосев жене своей изменял.
– Ну да.
– А если точней, то изменял твоей родной сестре. И тебе все равно?
– А вы мне на мораль не давите!.. Может, я следил за тем, чтобы он далеко не заходил. Я ж не дурак, чтобы сестру без такого мужа оставлять...
– И себя без такого зятя. Всегда при делах, всегда при деньгах.
– Да ладно, что я там с него имел?
– Ну не скажи, «Мерседес» купил...
– Так это с нарк... – запнувшись, Шурик замолчал.
– С наркоты заработал, – продолжал за него Панфилов. – Так и говори. Разговор останется между нами. Если, конечно, найдем Лосева... Наркоту, я так понимаю, ему поставлял.
– Ну да. Кокс еще достать надо. И морфий в аптеке не купишь...
– Знаешь, зачем ему наркота?
– Да знаю. Болячка в голове. Болит очень... Ему операцию предлагали, но сразу сказали, что шансов – один из ста. Глубина, говорят, большая, ну или что-то вроде этого... В общем, дело дохлое. Недолго ему осталось...
– Поэтому он и сестру твою убил, потому что терять нечего. Не хотел, чтобы она кому-то досталась...
– Да, наверное... С собой, на тот свет...
– И Аллу Максютову в свою компанию прихватил. И ее мужа... И меня туда же отправить хотел. Ты это, конечно, знаешь.
– Что, знаю? – испуганно сжался парень.
– Что стреляли в меня.
– Кто?
– Вот я и хочу знать кто.
– Я не знаю.
– А если пораскинуть мозгами? Кто из вашей компашки стрелять умеет?
– Э-э, Ромчик. Он в армии служил, снайпером, говорит, был. Не воевал, но по штатному расписанию там... В общем, стрелять умеет. Только я не думаю, что он в человека мог.
– А женщин бить может?
– Женщин?
– Подруга твоя что говорила?
– А-а, Леська... Так она сама нарывалась. Метла у нее без подвязки. Да и не бил ее никто. Ну, может, пару раз там. И то не со зла...
– Ну да, по большой любви... А за деньги Ромчик выстрелить мог?
– За деньги?.. За деньги мог... Он до денег жадный. Это я точно знаю...
– Значит, Ромчик в лосевской шараге был.
– Ну да, Ромчик. Еще Игорек, Илюха, Макс...
– Ты.
– Не, я не при делах... Мое дело – чисто наркота.
– Но где Лосев скрыться мог, ты должен знать.
– Ну, если у пацанов где-то. Ромчик из Ростова, Игорек из Рязани, Илюха и Макс тоже оттуда... Я у Игорька дома был, тут, в общем-то, недалеко. Адрес знаю, могу показать.
– Покажешь. Все адреса покажешь.
Панфилов был близок к отчаянию. Лосева вывел на чистую воду, докопался до его шарашкиной бригады. Но Кирилл все еще оставался в заложниках у этих подонков. И Агата у них. Он готов был заплатить выкуп, но подонки не давали о себе знать.
Душа требовала очередной дозы. Это понятно. Но почему не раскалывается от боли голова, почему не давит на мозг засевшая в нем жирная черная жаба?.. Лосев с удивлением прислушался к своим ощущениям. Странно все это. Может, он уже на том свете? Не зря же говорят, что если ты проснулся и у тебя ничего не болит, значит, все, ты уже покойник...