– Ну да, ну да... А Кирюха куролесит. Его до утра не будет... А ты уже разделась?
– Еще чего!
– Иди ко мне! – плотоядно и мерзко улыбнулся он.
– Иди ты знаешь куда!
– К тебе?!. К тебе пойду... Ты думаешь, Кирюха тебя любит?
– Не думаю, а знаю.
– Не любит он тебя... А я бы любил...
Он снова припал к горлышку бутылки. И пил до тех пор, пока не закрыл глаза. Коньяк хлынул с застывших губ на рубашку; бутылка выпала из рук, скатилась на пол, но уже нечему было из нее выливаться.
– Эй, ты живой? – спросила Марина.
Ответом ей был трубный храп...
* * *
Кирилл вернулся домой утром. Слава спал в кресле, а Марина уже была на ногах. Убрала постель, вымыла пол.
Он болезненно поморщился, глянув на брата.
– Что с тобой? – спросила она нежно, но с тряпкой в руке.
Так бы и дала по морде...
– Голова болит?
– Да есть чуток... Что Славка у тебя делает?
– Не у меня, а у тебя. К тебе приходил...
– Приставал? – с легким, почти незаметным оттенком ревности спросил Кирилл.
– Ко мне?
– Ну не ко мне же...
– А что, должен был приставать?
– Нет.
– А может, должен?... Он тебе проститутку на ночь купил, а ты ему меня в аренду сдал...
– Ты дура?
– Где ты был?
– Мальчишник у нас был.
– Да, но пахнет от тебя не мальчишескими, а женскими духами...
– Мальчишеских духов не бывает.
– Зато проститутки бывают...
– Ты с больной головы на здоровую не перекладывай, – огрызнулся Кирилл. – Сама со Славкой перепихнулась, а на меня наезжаешь...
– Кто? Я?! Да как ты можешь?
– Как ты можешь, так и я могу.
– Проспись, придурок!
– Ты за словами следи!
– Да пошел ты!
Марина ушла на кухню, хлопнув дверью так, что в ней треснуло стекло. Она ждала, когда Кирилл подойдет к ней и попросит прощения, а он тем временем лег на диван и заснул...
Она не хотела его будить, но сегодня у них свадьба. Она уедет домой к маме и Валере, там облачится в свадебный наряд и будет ждать жениха. В полдень за Кириллом заедет машина, и, если некому будет его разбудить, он проспит церемонию.
Она растолкала его. Сказала, что едет к маме.
– Позвони кому-нибудь, пусть посмотрят за тобой, чтобы не проспал...
– А что я могу проспать? – закрывая глаза, удивленно спросил он.
– Нашу свадьбу.
– А-а... Я-то думал, что-то серьезное...
Из дома она выходила, едва сдерживая слезы. Кирилл спал после вчерашнего, и ему все равно, что сегодня свадьба. Ничего серьезного, так, пустячок...
Во дворе стояла «Волга» с шашечками такси. Как будто ждала ее... Марина села, не раздумывая... А вот сядет ли в свадебную машину Кирилл, когда она за ним приедет?
– Если не приедет, черт с ним! – в исступлении проговорила она.
– Вы что-то сказали? – спросил водитель.
– Это я не вам.
– Случилось что?
– Скотина!
– Кто, я?
– Да нет, он...
Машина выехала со двора, но Марина даже не сообразила, что таксист не знает, куда ее везти. На глаза наворачивались слезы, обида держала за горло.
Она не сразу заметила, что «Волга» остановилась. Услышала, как в машину на заднее место за ее спиной садится еще один пассажир. Почувствовала, как он тянет руку к водителю. Вернее, она думала, что к нему. На самом же деле ладонь с наложенной на нее мокрой салфеткой приблизилась к ее лицу. В нос ударил резкий запах хлороформа...
* * *
Марина ничего не понимала. Над головой потолок, обделанный лакированной вагонкой, вокруг выкрашенные в коричневый цвет бревенчатые стены. Железная, с панцирной сеткой кровать, на которой она лежала под легким пуховым одеялом. Окна с короткими узорными занавесками, круглый стол, покрытый чистой накрахмаленной скатертью, стеклянная ваза с букетом из лесных цветов и еловых веток. Пахло свежей краской и хвоей...
Деревенский дом после ремонта – само по себе ничего необычного. Но как она здесь оказалась?
Марина поднялась с кровати, сунула ноги в мягкие, с меховой оторочкой тапочки, подошла к висевшему на стене и потемневшему от времени круглому зеркалу в бронзовой раме. Волосы заботливо заплетены в косу, на шелковой пижаме ни единой помятости... Стоп! Откуда пижама? Она ехала в «Волге» в джинсах и кофте...
Дверь легко поддалась усилию, открылась без скрипа. Марина вошла в горницу. И здесь простая деревенская обстановка, до лоска выбеленная и пышущая теплом русская печь, из окон виднеется озеро и поднимающийся за ним лес. В комнате ни единой живой души. Но дверь в сени открыта, а за ними – гулкое деревянное крыльцо.
Зеленая полянка с дощатой стежкой до самого озера, до мостков, на которых спиной к ней стоит человек в брезентовом плаще с капюшоном.
Марина осторожно приблизилась к нему. Он как будто не слышал ее. Стоял неподвижно, как скальная глыба. Монументально тяжелый и прочный. Как будто не из живой плоти состоит, а из холодного гранита.
– Эй! – тихонько окликнула его Марина.
И легонько коснулась его плеча.
Человек медленно стал поворачиваться к ней. Она отпрянула, ожидая увидеть перед собой образину лесного монстра. Но это был Гарик.
– Ну, здравствуй, – улыбнулся он.
И она вдруг почувствовала, как обрушилась разделяющая их плотина. И в ужасе схватилась за голову. Она не хотела тонуть в озере, она жутко боялась чудовищ, живущих в его водах...
Марина разбушевалась не на шутку. Истерический гром, вспышки злобных молний. Она ненавидела его, она готова была его убить. Впрочем, ничего иного Гарик от нее и не ожидал.
– Ты... Ты даже не представляешь, что ты натворил!
Она кричала на него, а он беспомощно улыбался, глядя на нее. Пусть он преступник, но Марина с ним, и он сколь угодно долго может любоваться ею. Она бесится, бьется в истерике, кривит лицо и морщит лоб, но все это ничуть не искажает ее красоту. Она самая лучшая, она любимая...
– Ну, что ты молчишь? – спросила она и замерла, как механическая кукла, у которой вдруг закончился завод.
– А что я могу тебе сказать? Да, я похитил тебя, да, я преступник...
Какое-то время она молчала, отрешенно глядя на него.