– А вы, значит, уверены в том, что вас обвиняют? – многозначительно усмехнулся следователь.
– Нет, но вы же неспроста пришли.
– Неспроста… Вы увезли Эльвиру на машине, что было дальше?
– А что может быть между мужчиной и женщиной, когда они остаются одни? – сказал Илья и вдруг его осенило: – Но я ее не насиловал. Все по взаимному согласию, и если она заявление написала, то говорю вам – это муж ее заставил…
Теперь он знал, кто подал на него заявление в милицию. Антон Окулов – банкир, человек в городе известный и довольно-таки влиятельный, он мог запугать Эльвиру, мог натравить ее на Илью.
– Не ломайте комедию, Теплицын, – скептически усмехнулся Перегудов. – Актер из вас, прямо скажем, никакой.
– Но это не комедия, это правда… Вы пришли ко мне с обыском, что вы хотите найти. Вы должны мне это сказать!
– Должен. И скажу. Мне нужны драгоценности, которые вы забрали у Эльвиры Окуловой.
– Драгоценности?! Которые я забрал?! – похолодел Илья.
Теперь он понял, что его могут обвинить не только в изнасиловании.
@Int-20 = Эльвира долго приходила в себя после бурного изъявления чувств. Наконец она открыла глаза, утомленно потянулась рукой к своему плащу, прикрыла им свою наготу.
– Это было нечто, – в умильном упоении сказала она.
Илья благодарно улыбнулся. Банальная женская лесть, а приятно.
Машина стояла на обрывистом берегу реки, ночь темная – без фар ни зги не видно. Тишина мертвая вокруг. Они лежали в полностью разложенном салоне, на мягкой коже. На часах половина первого ночи. Не так уж и долго они вместе.
– Антон на такое не способен, – продолжала Эльвира.
– Зачем тогда замуж выходила?
– Тебе назло.
– Жалеешь?
– Очень… А ты?
– О том, что у тебя муж?
– Нет, о том, что у тебя жена.
– А я, может, тоже назло тебе женился, – поморщился Илья.
Эльвира наступила на его больную мозоль, и он пока не понял, случайно она это сделала или преднамеренно. Хорошо, если случайно.
– И что мы друг другу доказали? Я со старым козлом, а ты со старой козой… А давай бросим все! – неожиданно предложила она.
– Что – все?
– Да все! Я брошу своего, ты бросишь свою, будем жить вместе… Помнишь, как мы мечтали создать свою семью?
– Помню, – буркнул Илья.
Он очень хорошо помнил, как Эльвира обещала ждать его из армии. А еще лучше помнил, как потрясла его весть об измене любимой девушки. До увольнения в запас оставалось всего ничего, когда он получил письмо от своего друга. Яшка Боков сначала сообщил ему, что Эльвиру видели с Толиком Каланчой, а затем нанес еще более болезненный удар – оказывается, через четыре месяца после того ее видели с надувшимся животом, и не абы где, а в женской консультации. Через недельку-другую после посещения врача живот исчез, а это значило, что Эльвира сделала аборт. Илья не смог простить ей измены и, вернувшись домой, ударился во все тяжкие – пьянки-гулянки, женщины оптом и в розницу. Эльвира пыталась объясниться с ним, но он ее даже не слушал. А когда она вышла замуж за своего Антона, заявился в ресторан, где пела и плясала свадьба, и устроил там самый настоящий дебош, после чего ушел в глубокий запой чуть ли не на целый месяц. Полтора года назад они случайно встретились у общих друзей на каком-то домашнем торжестве, но Эльвира очень спешила домой – потому как ее время вышло, а он все еще не мог простить ее, и снова они тогда разошлись как в море корабли. Зато сегодня, пусть и с досады, но он сам захотел встретиться с ней, и это желание оказалось настолько сильным, что довело его до порога дома, где она жила вместе с мужем. Он не побоялся узнать у общей подруги ее телефон, позвонить ей, пригласить на свидание. А она не испугалась своего мужа, поэтому они здесь, поэтому хоть и ненадолго, но вместе.
– Ты ее создала, – не без упрека сказал он.
Казалось бы, сейчас он должен был гнать от себя прочь прошлые обиды, чтобы не испортить настоящее. Но волна ревности захлестнула сознание, закоротила провода мозговых нервов.
– Ты так и не понял, – с горечью посмотрела на него Эльвира. – Не было у нас ничего с Каланчой.
– А как же больница?.. Ты же сама говорила, что Яшка не врет.
– Он не врал, он просто не так все понял. Толик пытался за мной ухаживать, но это же не значит, что я спала с ним. А больница… Ты же был в отпуске, мы же были вместе.
– Был в отпуске, – ехидно усмехнулся Илья. – За восемь месяцев до того. А тебе четвертый месяц поставили. Четвертый!
Они снова, в который уже раз, возвратились к этому разлучному для них разговору, и вновь в душе поднималась волна возмущения и обиды. Эта волна была уже не столь жгучей, как прежде, но Илья и сейчас испытывал боль. И все потому, что он не верил Эльвире. И не поверит.
– Кто тебе такое сказал, что четвертый? Сколько раз говорить, что не было такого диагноза? Я не знаю, кто это придумал!
– А в больнице ты была?
– Была.
– С животом?
– С животом.
– Я знаю, что ты скажешь дальше. Эмоциональный сдвиг, ложная беременность, – усмехнулся Илья.
– Да, эмоциональный сдвиг. Мы были вместе, я думала, что затяжелела, радовалась этому. А ничего не было. Первое время ничего не было. Я переживала, на этой почве у меня случился живот, но это был самообман, понимаешь? Не было ничего в животе, и врач мог бы это подтвердить…
– И где этот врач?
Врач ничего не мог подтвердить, потому что еще до того, как Илья возвратился из армии, он переехал куда-то в Санкт-Петербург, а новый его адрес и место работы в районной поликлинике никто не знал.
– Не знаю, – обреченно махнула рукой Эльвира. – Даже если бы я его нашла, ты все равно бы ему не поверил…
– А может, я верю тебе.
– Правда? – просветлела она.
– Ну, я читал про ложную беременность, такое случается…
И с Толиком Илья разговаривал. Тот не отрицал, что пытался приударить за Эльвирой, но, если ему верить, ничего такого с ней у него не было. Но вся беда в том, что Илья ему не верил… Зато сейчас он готов поверить и ему, и ей, и своему внутреннему голосу, который с самого начала и всякий раз безуспешно взывал к его благоразумию.
– И с Толиком ты точно не была, – вслух добавил он.
– Ну так почему же ты мне не веришь? – еще больше вознеслась духом Эльвира.
– Верю.
– Тогда почему мы не вместе?
– Вместе.
– Это ненадолго.
– Ну, сегодня расстанемся, завтра снова встретимся…
– Завтра может и не быть. Антон знает, где я, он посадит меня под замок, я не смогу к тебе прийти…