– Знаю. – Глаза у Ники затуманились, и она блаженно улыбнулась.
Лайма отправилась к себе в кабинет, вызвала Никиту.
– Как тебе наши гостьи? – спросила она, выпустив в потолок тонкую струю табачного дыма.
– Очень даже ничего, – как кот на сметану облизнулся парень.
– Кого хочешь?
– Ну, мне бы ту, которая помоложе...
– А постарше?
– На нее Перец глаз положил...
– А может, ты ею займешься?
– Нет, мне бы Нику...
– Что ж тогда Перцу повезло больше, чем тебе. Ему может обломиться сегодня. А тебе – никогда. Ника моя, и ты ее не получишь...
Лайма задумалась. Ника ей действительно нравилась. Может, и не нужно ее убивать? Пусть живет с ней, пусть дарит ей радость... Но слабость недолго одолевала девушку: Лайма очень быстро с ней справилась.
Она должна избавиться и от Инги, и от Ники. Она не просто убьет их – она принесет их в жертву своей любви. Егор – козел, но ее любовь зла. Да и он будет козлом до тех пор, пока живы Ника и ее мать. Эти женщина околдовали его, и она снимет с него их чары. Тогда он будет принадлежать только ей... Да и жизни спокойной не будет, пока Ника и ее мать живы. Одна может стать потерпевшей и дать свидетельские показание, другая – выйти из ступора, в котором сейчас находится, и отомстить. Хотела же она убить Лайму. Сегодня ей для этого не хватило духу, а что будет завтра?.. К тому же она тоже опасный свидетель...
– А может, и получишь... – дымящейся сигаретой Лайма очертила петлю вокруг своей шеи. – Да, получишь. Но перед самой смертью... Сначала полюбишь Нику, а потом ее убьешь...
– Ты это серьезно? – напряженно посмотрел на девушку Никита.
– Да. Должен же ты пройти испытание смертью.
– Ну, это не проблема... А за что с ней так?
– Она слишком для нас опасна. И она, и ее мать...
– Так что, и мать тоже?
– Ну, на мать заказ был... Заказчика, правда, больше нет. Но заказ – это, по-любому, свято...
– А кто заказчик?
– Много вопросов, мой дорогой, – хищно усмехнулась Лайма. – И на Нике зацикливаться не надо. Ты мой мужчина, меня и должен любить... Или уже разлюбил?
– Нет... Но ты сама спросила, кого выбрать...
– Меня выбирай... Меня все должны выбирать... А всех других – за борт...
– Ну, я выбираю тебя...
– Вот и правильно... А теперь иди... Да, и дружка позови...
С Перцем разговор был менее серьезным, но более длинным. Лайма объяснила ему, как нужно вести себя с Ингой, чтобы вскружить ей голову.
Перец ухаживал за Ингой, как научила его Лайма. Поэтому не смог в первый же день затащить женщину в постель. Но это и не было самоцелью. Инга должна была чувствовать себя желанной, а от того счастливой.
Перец расфуфырился, расстарался – Инга так увлеклась, что забыла про Нику. Во всяком случае, она не стала настаивать на том, чтобы Лайма всерьез взялась за ее лечение. Поэтому девушка жила в свое удовольствие – под кайфом.
Вечером второго дня Перец все-таки добился своего – сделал Ингу еще более счастливой. А на следующее утро после столь радостного для них события к Лайме собственной персоной пожаловал следователь Нечетов. Чем его встретить, она уже знала.
Милицейский прапорщик напоминал начищенный медный самовар – так сиял от самодовольства. А на людей смотрел, как в пустое место.
– Кантемиров, на выход!
Всем своим видом он хотел показать, что ему глубоко чихать, кто такой Кантемиров, зачем его вызывают, и что его ждет в будущем...
Егор вышел из камеры, по команде повернулся лицом к стене, так и стоял, пока надзиратель закрывал дверь в камеру.
Это был всего лишь изолятор временного содержания. Двое суток Егор уже отсидел, и, по закону, его должны были выпустить или предъявить обвинение.
В кабинете его ждал следователь Нечетов. Такой же самодовольный прапорщик, но вид у него участливый – будто он всей душой переживал за дальнейшую судьбу арестанта.
– Ну что, Кантемиров, сознаваться будем? Надо же облегчить свою участь.
– Я с утра уже облегчился.
– Эх, Кантемиров, Кантемиров, знал бы ты, как тебя облегчат в камере следственного изолятора. Насильников там не жалуют...
– Ничего, как-нибудь отобьюсь.
– Не отобьешься, не сможешь... Если заказ на тебя поступит, грош тебе тогда цена... А как ты думал? Сам чужие заказы исполнял, теперь кто-то другой тебя исполнит...
– О чем это вы? – скучающе спросил Егор.
– Да все о том же... Людей убивал, девушку похитил и изнасиловал... Знаешь, на сколько это все тянет? – безнадежно, как показалось парню, спросил Нечетов.
– А вы бы могли помочь мне скостить срок?
– Ну, конечно! – просиял Нечетов.
– А как можно скостить ноль? Минус один год заключения, или минус два?.. Нет за мной ничего, начальник. Не за что меня судить...
– А похищение?
– А заявление?.. Двое суток прошло, начальник! Где обвинение? Где заявления?
Нечетов беспомощно развел руками.
– Нет ничего...
– Тогда почему я еще здесь?
– А ты не торопись, не то успеешь...
– Что-то случилось? – встревоженно спросил Егор.
– С кем?
– Ну, с Вероникой... И с ее матерью...
– А что с ними могло случиться? – пытливо посмотрел на задержанного следователь.
– Ну, мало ли...
– Думаешь, Лайма могла их убить?
– Зачем? – Егор изобразил удивление.
– Ну, ты же сам говорил, что Лайма Никодимова охотится за Вероникой Новицкой?
– Когда я это говорил?
– Когда мы тебя сюда везли...
– Не помню.
– Да, Кантемиров, не просто с тобой...
– Что с Вероникой? Что с Ингой?
– Ничего, нормально все... У гражданки Никодимовой они, – майор загадочно улыбнулся самому себе, вспомнив что-то приятное, связанное с Лаймой.
– Как, у нее?
– Очень просто. Никодимова пригласила их к себе в гости, они приняли приглашение. Живут у нее и всем довольны...
– Кто вам такое сказал, что довольны?
– Сами они и сказали... Я был у Никодимовой, разговаривал с ней, с ее гостями. Все в порядке, они ее ни в чем не винят...
– Лайма умеет... – начал было, но, спохватившись, осекся Егор.
Искать у Нечетова помощи – это все равно, что стрелять из пушки с забетонированным стволом. Пушка есть, а толку нет.