– Вить, может, по глоточку, а? – негромко спросил Андрей, многозначительно глянув на дверь некогда своего кабинета.
– Да не положено мне.
– А я бы глотнул. Там у меня бутылочка припрятана, можно?
– Ну, если чуть-чуть…
Дверь в кабинет была закрыта, но Андрей знал, где находится запасной ключ – на полочке под керосиновой лампой для аварийного освещения.
– Ты здесь останься, а я сейчас… Или нет, лучше со мной…
– Да, лучше с тобой, – кивнул Синицкий.
И вместе с ним скрылся в кабинете.
Андрей открыл одежный шкаф. Военная форма на месте. Весной этого года он обновил свой гардероб, но старые китель и брюки выбрасывать не стал. Рубашка, галстук, туфли – с этим тоже все в порядке.
– Вить, ты понимаешь, тут такое дело, – жалостливо посмотрел он на конвоира. – Я на самом деле ни в чем не виновен, но тут заговор против меня. А оставаться в тюрьме мне никак нельзя – сожрут. Или свои, но сожрут…
– Это ты о чем? – забеспокоился Синицкий.
– О том, что ты должен понять меня, Витя, и извинить…
Сильный удар в солнечное сплетение согнул конвоира вдвое, а добивающий в шею надолго вывел его из строя.
Андрей забрал у Синицкого жетон, который тот должен был сдать на выходе из тюрьмы. Затем переоделся в военную форму. И со счастливой улыбкой вернувшегося к жизни человека вышел из кабинета. Был бы номер, если бы в коридоре он столкнулся со своим начальником или с кем-то из оперов своего отдела. Но никого не было, и он беспрепятственно вышел к проходной. Там встретил Бориса Максимова с пункта досмотра, с самым безмятежным видом поздоровался он.
– Товарищ капитан, вас что уже, все?.. – чуточку ошалело спросил тот.
– Так еще вчера, а ты разве не знал?
– Да нет. Меня вчера не было… Поздравляю!
– Спасибо!
Андрей дал понять, что спешит, но ради такого дела готов остановиться, чтобы крепко пожать Борису руку. Что он и сделал.
На проходной с беспечным видом он сунул жетон в окошко контролера.
– Здоров, Палыч! Как дела?
Старший прапорщик Чистюк весело улыбнулся, затем встрепенулся, вспомнив, что капитан Сизов должен находиться сейчас в своей камере. Только тогда он глянул на жетон. Но Андрей уже был далеко. С легкостью перескочив через застопоренную вертушку, панибратски хлопнул по плечу курившего на улице контролера.
Грозное «Стоять!» донеслось до него, когда он прошел метров сорок от контрольно-пропускного пункта. Андрею не оставалось ничего, как задать стрекача. До дороги не далеко, остановит попутную машину и вон из города. А там видно будет…
Со спешки он едва не налетел на серебристый джип. От волнения не сразу понял, что это машина Вики.
– Андрей?!. Давай сюда!
Зато она разобралась, что к чему. Увидела бегущих к ним военных и позвала его к себе в машину. Разумеется, он не стал отказываться от столь благородного приглашения.
Вика не суетилась. В запасе у нее было как минимум секунд пятнадцать. За это время он спокойно сдала задним ходом, увеличивая расстояние до преследователей. Развернулась и выехала на дорогу. Со стороны могло показаться, что она и не догадывается о статусе беглеца, который заработал себе Андрей. На самом же деле догадывалась:
– Сбежал? – спросила она.
– Учения у нас. Одни убегают, другие ловят. В общем, проверяю качество несения караульной службы.
– И какое качество?
Вика не сомневалась в том, что Андрей врет. Но это нисколько не мешало на приличной скорости гнать машину к выезду из города.
– Неважное. Надо будет внести кое-какие изменения в систему охраны.
– И когда ты собираешься этим заняться?
– Как только, так сразу.
– А если серьезно?
– Если серьезно, то сбежал я.
– Это я поняла. Почему?
– Потому что Казимиров дожать меня хочет. Дает признания в обмен на мою голову. А Колечкин рад стараться, делает вид, что верит ему. А у меня в тюрьме проблемы с блатотой. Я кумом был, а теперь сам в арестантской робе…
– Это ты называешь арестантской робой? – Вика взглядом прошлась по его погонам.
– Это моя форма, – печально вздохнул Андрей. – Но без права ношения… И будет ли когда право?
– Что делать собираешься?
– Пока не знаю.
– Твоя красавица снова банк ограбила, – не без ехидства и ревности в голосе сообщила Вика.
– И зачем ты это сделала? – нашелся Андрей.
– Что я сделала?
– Банк ограбила. Ты же моя красавица…
Вика попыталась сохранить невозмутимость, но ликующая улыбка помимо ее воли осветила лицо.
– Ты в этом уверен?
– Абсолютно.
– Я догадывалась, что ты льстец, но не думала, что приспособленец.
– Не понял.
– Сейчас ты целиком зависишь от меня. Поэтому я твоя красавица, да?
– Э-э, что ты там про ограбление банка говорила?
– Говорила. В Харькове банк ограбили.
– В Харькове?.. Значит, не врал Казимиров.
– Что не врал?
– Я с ним ночью разговаривал. Ошеломить смог. Он мне сказал, где находится его семья. В Харькове, сказал… Я же говорил Колечкину, что в Харькове готовится ограбление банка… Он что, никому не сообщил?
Если это была радость, то с подленьким каким-то оттенком – о чем Андрей догадывался и сам. Колечкин подвел его под статью, а теперь и сам мог попасть, как тот кур в ощип – если, конечно, не передал дальше по инстанции операцию о готовящемся ограблении. Тогда его можно обвинить в халатности, а если немного пофантазировать, то и в соучастии в банде Казимирова. Сам он же нафантазировал – впрочем, как и все, благодаря кому Андрей оказался на нарах.
– Да нет, была информация, что Казимировы в Харькове. Через Колечкина и прошла… – разочаровала Андрея Вика. – Преступления даже предотвратить пытались.
– Пытались?
– Да. Казимировы расстреляли в упор милицейскую машину. Три трупа… И еще одного охранника убили…
– Ничего себе.
– Банда очень опасная. И Римма Казимирова там не последний человек…
– И я, выходит, тоже. На мне тоже один труп. Я же два года назад человека убил. Когда банк грабил…
– Это правда?
– Нет, конечно. Но я ничего не могу доказать. Пистолет с моими отпечатками, алиби нет…
– А Татьяна Селиверстова? Ты же говорил, что она может подтвердить твое алиби?
– Игла в яйце, яйцо в утке, утка в сундуке, сундук на дереве, дерево у моря…