На маленьком столике стояла бутылка коньяка, хрустальные рюмки, апельсины в вазе, коробка шоколадных конфет. Златовласка взяла бутылку. Родион тупо смотрел, как она пытается ее откупорить. Наконец до него дошло, что не женское это дело. Забрал у нее бутылку, зубами сорвал пробку. Разлил коньяк по рюмкам.
Он думал, Златовласка опустится в кресло. Но она продолжала стоять. В длинном облегающем платье она смотрелась великолепно и в высшей степени эротично. Аппетитная грудь, тонкая талия, развитые бедра, длинные ноги… Родион пожирал ее жадным взглядом. Она понимающе улыбалась. Глаза ее пылали жарким огнем.
– Выпьем на брудершафт? – спросил Родион, хотя они и так были на «ты».
Их руки переплелись. Сначала его губ коснулся холодный хрусталь. Затем он ощутил коньячный вкус ее губ. Жаркие и жадные губы. Невероятной силы ощущения подхватили его и вознесли на вершину блаженства…
Он прижал к себе Златовласку. Гладил, мял ее податливое тело. Сначала через ткань платья. Затем вдруг оказалось, что она уже без одежды. Не успел он опомниться, как они уже лежали на диване. Или он сам разделся, или она ему помогла, но они оба были совершенно голые…
* * *
Это была невероятная ночь. Марина – так звали Златовласку – была великолепна. С ней Родион не знал предела насыщения. Всю ночь они предавались любви и даже утром не могли остановиться. И ему и ей все было мало.
Но природа берет свое. Хочешь не хочешь, а надо спать.
Десять часов утра. Воскресенье. Нормальные люди только просыпаются. Но сегодня они оба ненормальные. Потому как ночь была ненормальная.
Засыпала Марина у него на груди, ее рука гладила его живот.
– Я всегда знала, что ты такой, – тихо сказала она. – Сильный, ненасытный. С тобой так хорошо…
– Всегда – это как? Мы же только вчера встретились…
– Как бы не так. Ты уже взрослый был, а я совсем девчонка. Мы со Светкой в музыкальной школе учились. Ты меня не помнишь. А я тебя помню. Красивый такой, мужественный. Я тогда в тебя влюбилась… А потом ты пропал…
– Ты знаешь, где я был?
– Знаю… Только мне какая разница? – Голос ее звучал все тише и тише. – Я как вчера тебя увидела, так чуть не умерла. Ты такой… Такой… Знаешь, как мне хорошо с тобой…
– Как?
Марина не ответила. Потому что уже крепко спала. Вымоталась девчонка. Он ее вымотал…
Она и в самом деле училась со Светкой в одном институте. Только жила в городе, с родителями. И не комната ей нужна была в его квартире, а он сам. Его она вчера ждала. Она не шлюха, нет. Просто не ведала, что творила. Так сильно Родион вскружил ей голову…
Он тоже заснул. Когда проснулся, Марины уже не было. На столе лежала записка: «Извини, если что-то не так…»
Странная какая-то записка. Что между ними могло быть не так? И за что извиняться?…
Суббота, воскресенье пролетели как миг. Хорошо Родион время провел. Над Капитоном, получается, верх взял. Подружку нашел – до сих пор под впечатлением. А сегодня понедельник. Надо на работу.
Привел себя в порядок, перекусил, оделся. И на улицу. Время – восемь. Сейчас Жук должен подъехать. Он у них за водилу. Потому как гараж у него, есть куда машину ставить. «Семерки» у подъезда не наблюдалось. Зато стояла иномарка. Далеко не новый, но очень приличный с виду «Мерседес». С появлением Родиона распахнулись дверцы, из машины выбрались бравые ребята.
Родион решил, что это капитоновские. Но братки костюмы с галстуками не носят. Да и не похожи эти ребята на бандитов. Хотя и стараются выглядеть крутыми. Стараются, но не очень это у них получается.
Да это же дружок со свадьбы. Он самый. Челюсть вперед, уши назад, в глазах фитиль искрами брызжет. Будто вот-вот взорвется мужик, пеной всех забрызгает. Наверное, Родион должен его бояться. Да только калибр у субчика мелковат, явно не хватает страха нагоняющей мощи.
– Где Марина? – с ходу спросил Герберт.
Имя-то у него какое. Родион не мог сдержать насмешливую улыбку.
– Ты кого спрашиваешь? – осведомился он.
Субчик остановился в двух шагах. Его спутники по правую и левую руку от него. Что за черти? Неужели телохранители? Если так, то Герберт большого полета птица. Потому как телохранители – это диво, о котором все слышали, но мало кто видел. Но скорее всего, это просто его дружки. Для пущей убедительности их с собой взял. Да только адресом ошибся.
– Тебя. – Герберт ткнул в его сторону пальцем.
Родион с трудом сдержался, чтобы не сломать этот палец. И язык этому придурку неплохо бы укоротить.
– А кто ты такой?
– Ты знаешь… Где Марина, я спрашиваю!
– Ты спрашиваешь, а я должен отвечать? А если я тебя на хрен сейчас пошлю?
Герберт немного растерялся. Понял, что наскоком Родиона не взять. А натравливать на него своих дружков он не собирался – вряд ли был такой уговор. Да и не решились бы ребятки пустить в ход кулаки. Родион им не груша боксерская. По нему видно, что за кастетом он в карман не полезет. У него на лице будто клеймом выжжено – уличный боец. Для этих чистоплюев он большая проблема.
– Где Марина? – куда более мягко спросил субчик.
– Не знаю. Дома, наверное… А тебе что?
– Как это что? – задергался Герберт. – Она моя девушка…
– Не знаю, – многозначительно усмехнулся Родион.
– Она была у тебя.
– С чего ты взял?
– Я знаю, она была у тебя…
– Ну была, и что?
– Что она у тебя делала? – взвизгнул Герберт.
Родион посмотрел на него как на полоумного. Идиот, разве ж можно в присутствии своих друзей такие вопросы задавать? Рогоносцем прослыть хочет?
– Кофе пили, – пожал он плечами. – А потом спать легли. Она в одной комнате, я в другой. Ничего такого между нами не было, это я тебе без балды говорю. Хочешь, зуб дам?
Маринка хорошая девчонка. Если забыть об Элоне, то самая лучшая. Она ему дорога. И Родион не собирался выставлять ее шлюхой в глазах этих типов. Не шлюха она вовсе. И то, чем они занимались, их личное дело. И не предназначено для чьих-то свинячьих ушей…
– Ничего не было, да? – колотился Герберт. – Ладно, я тебе верю… Но учти, если еще раз увижу вас вместе, берегись!
– Слушай, тебе когда в рог дать? Счас или потом?
Родион демонстративно поднял кулак, чуть плюнул на него, протер другой рукой.
– Короче, считаю до трех! Раз…
– Два! – донесся со стороны голос Жука.
Он подошел к Родиону, встал рядом с ним.
– Можно говорить – три? – спросил Жека.
И он уже здесь.