Артем и раньше, хоть и смутно, но все же догадывался, какое значение она вкладывала в понятие «крепкий-крепкий поцелуй». И сейчас его смелая догадка подтверждалась… Он нисколько не жалел о том, что совершил безумный пролет под мостом, что попал на финскую войну простым красноармейцем. Все невзгоды позади, он – офицер, орденоносец. Влада принадлежит ему… У него много планов на будущее. Но главная его мечта уже сбылась. Влада с ним. Влада с ним навсегда…
Он нисколько не терзался угрызениями совести, снимая с нее платье, стягивая с ее роскошных ног ажурные чулки. Он знал, что сейчас произойдет. Ведь все это естественно… А потом они поженятся. Обязательно поженятся. Он заберет ее с собой в гарнизон, они будут жить долго и счастливо. У них будут дети. И первенец родится уже через девять месяцев…
Артем знал, что должно произойти. Но почему-то не верилось, что все уже случилось – Влада под ним, стонет, извивается всем телом. Глаза закрыты, на лице печать плотского удовольствия. Он и сам задыхался в страстном угаре.
Влада не скрывала своего восхищения:
– Артем, ты лучший!
– Да, я рад… – хмуро изрек он.
– Ну где же ты рад? – обиженно надула она губки. – Ты не рад… Что-то случилось?
– Да вот думаю, среди кого я лучший?
– Ты самый лучший из всех!
– И много их было, этих всех?
– А-а, ты все понял… – опечалилась Влада. – Ну было один раз…
– С кем?
– А тебе не все равно?
– Было бы все равно, я бы не спрашивал.
– Это еще до тебя было. В прошлом году… Меня изнасиловали…
Казалось, Влада сейчас заплачет. Артем гневно свел брови к переносице. Такое ощущение, что внутри все перевернулось.
– Кто?
– Это страшно. Это очень страшно… Я из института возвращалась, к трамвайной остановке шла. А тут большая черная машина. Какой-то майор вышел, сказал, что из НКВД. Ну, мне страшно стало. Думала, арестуют. Я в машину села. Куда меня везли, не знаю. Помню, что в дом какой-то привели. Человек зашел. Толстый такой, голова как дыня. Френч зеленый, галифе, сапоги как у тебя. Вино, фрукты. Думал, что я дура какая-то. Я ему отказала, но вино попробовала… Просыпаюсь, перед глазами туман, голова болит. И внутри больно… Усыпили меня, а пока я спала, меня этот толстяк изнасиловал… Ты что, теперь меня бросишь?
Она трогательно смотрела ему в глаза, по щеке катилась слеза.
– Как найти этого ублюдка? – зло сквозь зубы спросил Артем.
– Я не знаю… Да и не надо его искать. Если найдешь, то на свою погибель…
– Он что, из НКВД?
– Да. Из высшего начальства. Пользуется своей безнаказанностью…
– Какая безнаказанность?! О чем ты? Этот подонок совершил преступление, и он должен отвечать перед законом. И перед партией. Перед партией мы все равны!
– Да, конечно… Только я так не думаю. И боюсь этого толстяка. Да он меня одним движением пальца как муху раздавит. И отца моего и мать… И еще, никто про тот случай не знает. Даже мой отец. И я прошу тебя, никому и никогда. Пусть это будет наша тайна!.. Или ты отрекаешься от меня?
– Никогда!
Он крепко прижал ее к себе. Она плакала у него на груди. Затем затихла. Заснула. Он лежал с открытыми глазами, а она спала. Это были самые счастливые минуты в его жизни…
Артем уже давно подозревал, что сотрудники НКВД неспроста нагоняют на людей страх. Вооруженный отряд партии все больше напоминал средневековую инквизицию. В стране шла охота на ведьм. И чекисты зачастую сами решали, кто враг народа, а кто нет. Они же считали себя непогрешимыми. Их боялись как огня. Конечно же, далеко не все пользовались своим правом на беззаконие. Но находились оборотни, которые творили зло под покровом красного знамени. То, что случилось, с Владой, яркий тому пример… И она права, про тот случай лучше забыть. Потому что искать правду смысла нет. Иначе «правда» сама найдет тебя. Был бы человек, а грехи всегда найдутся… И вообще, лучше никогда не затрагивать эту опасную тему. Потому что в НКВД служат исключительно честные и порядочные люди. Так было, есть и будет. И Советский Союз – самая лучшая в мире страна, в ней живут самые счастливые люди. Артем обязан свято в это верить. Приходится верить… Но если он все-таки встретит того лысого и толстого похабника, он сам лично разобьет ему морду. И плевать на последствия…
Артем пропадал у Влады четыре дня.
А потом приехали ее родители. И Влада представила им Артема как своего жениха. Чему он был бесконечно рад.
Ее отец был статным представительным мужчиной, но замашки у него отнюдь не барские. Простой, открытый. Типичный представитель рабоче-крестьянской интеллигенции. Звали его Яков Никифорович. Мать – Елизавета Георгиевна. Красивая милая женщина лет сорока. Было видно, что она идет в ногу со временем, дружит с модой. Одета нарядно, со вкусом, с иголочки. Но ни ханжества в ней, ни зазнайства. Приятная улыбка, располагающий взгляд. С ней было легко и просто. Артем очень хотел, чтобы и Влада в ее годы была такой, как ее мать…
Артема приняли в семье как родного. Елизавета Георгиевна назвала его красавцем-мужчиной. Отца очень заинтересовал его орден. Он подробно расспрашивал его о войне. Особенно его интересовало, как вела себя в бою «чайка».
– Отличная машина, – рассказывал Артем. – Только вот скорости маловато. И кабину нужно закрыть. Бронирование усилить. Опять же управление жестковатое. Я слышал, что у немцев на самолетах гидроусиление, электрические приводы…
– А ну вас! – с притворным возмущением махнула рукой Влада. – Как будто больше говорить не о чем!
Но отец даже ухом не повел. Все внимание на собеседника:
– Будут и у нас такие самолеты, обязательно будут. А скоростные самолеты уже есть…
Он не стал говорить, какие именно это самолеты, на какой стадии разработки они находятся, когда начнут поступать в войска. Информация секретная. И не важно, что Артем советский летчик, а не вражеский шпион…
– Ты в какой должности служишь? – перешел на «ты» Яков Никифорович.
Артем не возражал. Как-никак будущий тесть…
– Командир звена.
– Год службы, и уже командир звена. Хорошо. Очень хорошо… Шесть сбитых самолетов. Это здорово…
А спустя неделю он заговорил с ним на житейские темы. Спросил, в каком округе он служит, в каких условиях живет.
– Условия боевые, – улыбнулся Артем. – Офицерское общежитие… – А вот на Владиславе женишься, где жить будешь?
– Ну, думаю, комнату выделят…
– Знаю я эти комнаты. Метраж три на четыре, ни удобств, ничего. Это, конечно, не страшно. Дело-то оно молодое… Но было бы лучше, если бы Владислава с нами жила…
– Как это? – не понял Артем. – Я в гарнизоне, а она здесь?