– У тебя есть право говорить что угодно. Право на последнее слово.
Фюрер сделал едва заметное движение головой, и его телохранители схватились за пушки. Но Максим и Толик были начеку. Они оказались более проворными.
– Спокойно, козляра! – зло процедил сквозь зубы Толик и приставил ствол пистолета ко лбу Фюрера.
– Пушки на пол, быстро! – Максим взял на прицел его телохранителей.
«Кожаные затылки» сразу поняли, что имеют дело не с дилетантами. Им ничего не оставалось, как подчиниться требованию длинноволосого брюнета с лицом, которое совсем недавно казалось им почти женским. Сейчас они видели перед собой крутого мужчину с жестким взглядом. Их сковал страх.
Толик быстро просунул руку Фюреру под пиджак и вынул у него из кобуры «браунинг».
– Че, совсем разжирел, хряк голимый? Самому уже в падлу за пушкой тянуться? У-у, мочкануть бы тебя прямо здесь!
На Фюрера было страшно смотреть. От его самоуверенности и внешнего лоска не осталось и следа. Сейчас перед ними тряслось от страха полное ничтожество. Он даже дара речи лишился.
Максим подобрал с пола два пистолета. Один сунул за пояс. Другой взял в руку. Теперь он мог стрелять сразу из двух стволов, и у Толика появилась такая возможность. Стрельба по-македонски, с двух рук – это непросто, но эффективность выше, если уметь.
– Жаль, в Сочи катим, некогда тобой, уродом, заняться. А надо бы! Живи пока, падаль!
Максим видел, с какой ненавистью и тихим бешенством смотрел на Толика Фюрер.
– Ты мне еще попадешься, – процедил он.
– Что?! – взвился Толик и резким ударом пистолетной рукоятью в челюсть сбил Фюрера на пол.
– Запомни, ублюдок, наша новая встреча станет для тебя последней. Уходим.
Продолжая держать Фюрера и его телохранителей под прицелом, Максим и Толик стали пятиться назад.
– У-у, дура! – поравнявшись с Мариной, бросил ей Толик, но тут же передумал: – А может, и не дура.
Чутье заставило Максима обернуться. И вовремя. К ним приближался дежурный милиционер. Сержант. На нем брюки и рубаха с короткими рукавами, на широком командирском ремне под ней – кобура. Старого образца, но новенькая, скрипучая, только со склада. Он на ходу пытался вынуть из кобуры пистолет. Не получалось. Кобура сама по себе идиотская, жуть какая неудобная. Да еще и пистолет незадачливый мент утопил глубоко. Картина явно не под стать американским вестернам.
Оружие он все-таки вынул, но уже под присмотром Максима.
– Пушку на пол, живо, – скомандовал Максим.
Один из пистолетов, наведенный на сержанта, придавал значительный вес его словам.
Мент послушно положил «макаров» на гранитный пол.
Максим подошел к пистолету и ногой изо всей силы отфутболил его в дальний угол огромного зала.
Вместе с Толиком они вышли из салона и со всех ног дали деру, свернули за ближайший угол, впрыгнули в первое попавшееся такси.
Первый акт борьбы закончился победой и добровольным бегством. Что ж, и так бывает.
После встречи с Фюрером Толик передумал брать новую машину.
– Баксов на нее до хрена ухлопаем, а баксы нам нужны.
У него были большие планы. И поддержка Максима.
Где-то неделю они отсиживались в гостинице. Фюрер не так прост. Он мог искать их сейчас и в Сочи, и в самом Краснодаре. И первое время особенно активно. Возможности у него для поисков немалые.
В начале июня друзья купили за три тысячи долларов на авторынке подержанную «Ниву». На ней и отправились в путешествие, но не в Грибовск и даже не в Сочи, а совсем в другую сторону. В Чечню, в Грозный.
Ситуация в этом регионе накалена была до предела. Генерал Дудаев держал курс на отделение от России. Он опирался на своих соотечественников, жаждущих русской крови, и на оружие, которое в избытке оставили после своего ухода российские подразделения, еще с советских времен дислоцировавшиеся в Чечне. Генералу оставили даже боевые истребители.
Истребители Максима и Толика совершенно не интересовали. Танки и системы залпового огня «град» тоже. Им нужны были автоматы и патроны к ним. В Чечне все это можно было достать без особых проблем и, главное, по доступной цене.
В Грозном каким-то ведомым только ему одному чутьем Толик вышел на человека, который вызвался помочь ему.
– С «калашами» сейчас проблемы, – чеченец Вахо стоял перед ними, широко расставив ноги.
Руки в карманах. Высокомерный взгляд.
– Чего так? – нахмурился Толик.
– Сейчас все вооружаются. Вы, русские, скоро узнаете, зачем. Но я вам помогу. Сколько нужно?
– Да с десяток бы.
Зачем так много? Максим удивился, но на лице это не отразилось.
– Достану. Гранатомет еще есть, даже два.
Толик согласно кивнул.
Он отдал почти все деньги, которые были у них. Зато «Нива» загружена была под завязку. Десять автоматов с подствольниками, два гранатомета, боеприпасы ко всему этому, ящик «лимонок», пара ящиков взрывчатки. Тяжелый арсенал. И статья в Уголовном кодексе ему соответствует. Останови их менты, каждому лет по десять как минимум впаяют.
Но Вахо до конца исполнил свою посредническую миссию. Он объяснил, как беспрепятственно добраться до границы с Россией. Граница эта была еще пока только условной.
Ставропольский и Краснодарский края. Впереди долгий путь в сторону Грибовска. Ехали они ночами, по проселочным дорогам, целую неделю. И ни одной встречи с ментами. Потом была станица Лопатинская, Грибовский район. Море в двух шагах. Не курорт, но отдыхающих здесь хватало. Появление двух молодых людей в поисках временного пристанища никого не насторожило.
Оружие они закопали в лесу, в неприметном месте. Сами сняли комнату в маленьком аккуратном домике на окраине. Хозяйка, сорокалетняя женщина, радовалась квартирантам: за месяц вперед ей заплатили, и заплатили хорошо. Лишних вопросов она не задавала. Отдыхаете?.. Отдыхаем. Ну и ладненько!
С неделю они балдели. Море было совсем рядом, купайся – не хочу. И главное, никого из отдыхающих рядом.
– Кайфовать хорошо, – в один прекрасный день сказал Толик, – но пора за дело браться.
Максим только кивнул в ответ.
Войну Фюреру объявил Толик. Пусть и воюет с ним по своему собственному плану. А он всегда его поддержит.
– В одно место надо съездить.
Через час они уже садились в свою «Ниву».
– Если все будет ништяк, нам нет нужды прятаться от Фюрера, – сказал Толик, запуская двигатель.
Гена Бородин рыбачил по-крупному уже четвертый год подряд. Хлеб у браконьера трудный, но сытный. Осетровые балыки, черная икра – все это идет влет. Только вот с рыбинспекцией воевать приходится. А еще Фюреру, ублюдку этому, отстегивать.