— Мы сами узнали только прошлой ночью. Сегодня утром в пять минут десятого мы позвонили Грину в офис и обо всем ему сообщили.
Я молча таращился на него. Открыл рот, затем его закрыл.
Встав с дивана, Томсик прошел мимо меня к двери.
— Грин, на которого ты работаешь, — сволочь, каких еще поискать. Он знал, что тех двоих нет в живых, еще тогда, когда распинался насчет того, будто мы ничего не делаем, чтобы их разыскать. Он сказал, что мы тянем резину. Стараемся прикрыть свою задницу.
— Эллиот Трули когда-либо представлял интересы Притзика или Ричардса? — спросил я.
Прищурившись, Томсик недоуменно посмотрел на меня:
— А я откуда могу знать, черт побери?
Я снова взглянул на факс.
Томсик приблизился ко мне вплотную.
— Одно дело — обливать дерьмом Полицейское управление. Но Росси — это уже личное. Ты сказал, что она чиста. Ты сказал, что за ней ничего нет.
— Она действительно чиста, Дэн.
— Перед телекамерами Грин говорит совсем другое. Он утверждает, что это она подбросила молоток. Утверждает, что это она подставила Мартина и у него есть доказательства. И ты называешь это честной игрой?
Я не знал, что ответить.
Томсик развернулся к двери, затем поднял указательный палец, словно учитель, отчитывающий ученика.
— По имени меня называют только мои друзья. Ты в их число не входишь. — Он опустил палец. — Джонатан Грин хочет уничтожить хорошего следователя, чтобы спасти кусок дерьма, подлого убийцу. Тем самым он сам становится дерьмом, и ты тоже дерьмо.
— Дэн, это все пустые слова. Лучше скажи, что ты на самом деле думаешь.
Казалось, Дэн Томсик еще целую вечность сверлил меня насквозь взглядом настоящего копа, после чего молча вышел.
Сердце бешено колотилось у меня в груди, голова раскалывалась. Забрав листы из приемного лотка факса, я включил маленький телевизор и нашел четырехчасовой выпуск новостей. Корреспондентка с седыми волосами говорила о том, что Притзик и Ричардс, не вписавшись в поворот, сорвались в пропасть, говорила о том, что оба были пьяны, говорила о том, что мы, возможно, так никогда и не узнаем, действительно ли Притзик был тем самым таинственным Джеймсом Иксом.
Затем в кадре снова появился ведущий с точеными чертами лица, после чего показали прямое включение с улицы перед офисом Джонатана. Джонатан, Трули и адвокаты помельче хором обвиняли Анджелу Росси в том, что она подбросила орудие убийства, требовали провести тщательное расследование действий не только самой Росси, но и руководства Полицейского управления Лос-Анджелеса, которое ее покрывает. Джонатан заявил, что его команда собрала доказательства того, как Росси в прошлом уже подтасовывала вещественные доказательства, после чего Стэн Керрис пригласил миссис Луизу Эрл. Увидев миссис Эрл, я подался вперед, у меня сразу же схватило голову, а потом боль спустилась ниже, к шее и плечам. Джонатан представил ее журналистам, объяснив, что вышел на нее благодаря усилиям Элвиса Коула. Он напомнил всем, что Элвис Коул — тот самый блестящий молодой частный детектив, обнаруживший причастность к делу Притзика и Ричардса. Предупредил, что то, что сейчас скажет миссис Луиза Эрл, покажется еще более шокирующим. Оператор взял крупным планом лицо миссис Луизы Эрл, и та заявила, что следователь Анджела Росси подбросила фальшивые деньги ее сыну Леседрику, после чего арестовала его. А еще миссис Эрл заявила, что Росси угрожала ей расправиться с Леседриком в тюрьме, если она кому-нибудь скажет хоть слово. Говоря это, миссис Эрл плакала, и Джонатан Грин обнимал ее за плечи.
Я смотрел новости еще минут десять, после чего выключил телевизор.
— Черт побери, что здесь происходит? — пробормотал я вслух.
Никто мне не ответил.
Сделав глубокий вдох, я медленно выпустил воздух, потом откинулся на спинку кресла, размышляя о том, что из меня сделали полного дурака и хуже, чем есть, уже быть не может. Однако я ошибался, и меньше чем через двадцать секунд мне предстояло в этом убедиться.
Листая пришедшие по факсу документы, я нашел протокол задержания Стюарта Ланголье, составленный в офисе шерифа округа Вентура. Внизу были отпечатки пальцев, по пять в два ряда, а над ними — фотографии анфас и в профиль. Качество факса оставляло желать лучшего, и отпечатки пальцев вышли в виде черных пятен, но фотографии были достаточно разборчивыми.
Они были сделаны восемь лет назад, и прическа была другой, но Стюарт Ланголье был не просто Стюартом Ланголье. Он также был Джеймсом Лестером, в прошлом клиентом Эллиота Трули.
Собрав листы факса, я запер контору и отправился домой за Люси.
Вечеринка обещала быть чертовски веселой.
Когда я приехал домой, было уже шесть. Войдя через кухню, я увидел Люси на террасе. Она стояла у ограждения, в белом шелковом платье в обтяжку на тонких бретельках, оставлявших открытыми плечи и спину. Шелк был гладкий, без фактуры и рисунка, и, казалось, сиял в лучах закатного солнца.
— Простое. Элегантное, — сказал я. — Совершенно сногсшибательное.
Обернувшись, Люси улыбнулась, однако ее улыбка показалась мне несколько натянутой.
— Звонил Бен. Питер привезет его домой после ужина.
— Замечательно.
— Тебя долго не было.
— В кабинете меня ждал напарник Анджелы Росси. Ты видела новости?
— Нет.
Я включил местный канал, но там говорили о нашествии тли на округ Оранж. Я попереключал каналы, но в мире происходили и другие события.
— Женщина, с которой я встречался, обвинила Росси в том, что та подбросила ее сыну фальшивые деньги.
— Поздравляю. — Люси еще ничего не понимала.
— Мне она говорила совсем другое. Росси никого не подставляла. Я пришел к выводу, что она чиста, и доложил об этом Джонатану.
— Не сомневаюсь, произошло какое-то недоразумение. Такое случается. — Люси произнесла эти слова так, словно на самом деле была где-то далеко.
Выключив телевизор, я пристально посмотрел на нее.
— У Дарлен все в порядке?
— Конечно. — Люси отвела взгляд в сторону, затем едва заметно пожала плечами: — Просто кое-что на работе.
Я присмотрелся внимательнее.
— Точно?
Люси напряглась.
— По-моему, тебе пора собираться. Или мы никуда не едем?
— Люси, Джонатан представил все так, будто это я обнаружил ту женщину, — медленно и раздельно произнес я. — Он представил все так, будто я обнаружил компромат на Анджелу Росси.
— Возможно, у тебя просто чересчур разыгралось воображение. — Очень холодно.
Развернувшись, я поднялся наверх и надел пиджак и галстук. Кот наблюдал за мной из гардероба. Прячась.