— Причина, — сказал Уэксфорд, — не была загадочной. Миссис Примьеро была убита между шестью двадцатью пятью и семью часами вечера в воскресенье, 24 сентября 1950 года. — Он остановился, пропуская неизбежное и сердито-нетерпеливое «Да, да» Чарльза. — Она была убита в Кингсмаркхеме, а в шесть тридцать в пяти милях, в Суинбери, видели Роджера Примьеро.
— А-а, его видели, да? — глумливо усмехнулся Чарльз и закинул ногу на ногу. — Как ты думаешь, отец? Не кажется ли тебе хоть в какой-то мере возможным, что он мог заранее позаботиться о том, чтобы быть «увиденным»? Всегда найдется какой-нибудь ловкий малый, который за двадцать фунтов стерлингов готов будет клятвенно заверять, что он тебя видел.
Теперь Уэксфорд даже не старался скрыть свое веселье.
— Кто-то видел его. Ладно. Кто видел? — продолжал наседать Чарльз.
Уэксфорд вздохнул, улыбка изгладилась.
— Я видел его, — сказал он.
Это был удар в лицо. Любовь Арчери к сыну, дремавшая в течение последних дней, поднялась в его груди горячей волной. Чарльз ничего не говорил, и Арчери, который в последнее время многое для этого сделал, старался не слишком ненавидеть Уэксфорда. Столь точно выбранное им время для того, чтобы дойти до сути дела, конечно, было его местью.
Мощные локти попирают стол, переплетены и неумолимо стиснуты пальцы. Воплощение Закона. Если Уэксфорд видел Примьеро тем вечером, то в том сомневаться не приходилось, поскольку он был сама неподкупность. Это все равно что если бы Примьеро видел Бог. Потрясенный, Арчери пошевелился в кресле и сухо, страдальчески кашлянул.
— Вы? — наконец произнес Чарльз.
— Я, — сказал Уэксфорд, — собственными глазами.
— Вы могли бы сказать нам раньше!
— Мог бы, — сказал Уэксфорд мягко и, как ни странно, доверительно, — если бы имел хоть малейшее представление, что вы подозревали его.
Вежливый теперь, жесткий и очень официальный, Чарльз спросил:
— Не могли бы вы рассказать нам подробности?
Любезность Уэксфорда не уступала вежливости Чарльза.
— Разумеется. Я и собирался. Однако прежде я кое-что скажу, чтобы не оставалось никаких вопросов о прошлом. Я знал Примьеро. Я много раз встречался с ним и его шефом в суде. Он обычно приходил с ним, чтобы изучать все ходы и выходы.
Чарльз кивнул с застывшим лицом. Арчери понимал, что происходит в его душе. Он тоже знал, что такое проигрыш.
— Я находился по работе в Суинбери, — продолжал Уэксфорд, — у меня было приглашение на встречу от одного человека, который иногда давал нам информацию. Из тех, кого вы назвали бы «ловким малым», только мы никогда не платили ему за сведения по двадцать фунтов. Назначено было на шесть в пабе под названием «Черный лебедь». Ну, я перекинулся парой слов с моим… моим приятелем и должен был вернуться в Кингсмаркхем в семь. Я вышел из паба ровно в половине седьмого и столкнулся с Примьеро. Он сказал: «Добрый вечер, инспектор», и я подумал, что он выглядит несколько растерянно. Я выяснил впоследствии, что он собирался встретиться с некими приятелями, но перепутал паб. Они ожидали его в «Черном быке». «Вы на службе, — спросил он, — или я могу купить вам глоток?»
Арчери чуть не улыбнулся. Уэксфорд очень точно имитировал нелепый сленг Примьеро, проявлявшийся и через шестнадцать лет богатства.
— «Спасибо, — сказал я, — но я уже опаздываю». — «Тогда всего доброго», — сказал он и вошел в бар. Через десять минуть после того, как я явился в Кингсмаркхем, меня вызвали в «Дом мира».
Чарльз медленно поднялся и протянул жесткую, негнущуюся руку:
— Благодарю вас, старший инспектор. Я думаю, это все, что кто-либо мог бы сказать по данному предмету, не так ли?
Уэксфорд перегнулся через стол и взял его руку. Слабая искра сочувствия смягчила его черты и тут же исчезла.
— Прошу извинить меня, я только что был не очень вежлив, — признал Чарльз.
— Все в порядке, — сказал Уэксфорд, — это полицейский участок, а не церковный праздник в саду. — Он поколебался и добавил: — Вы тоже извините.
А Арчери знал, что извинения ничего не исправят в плохих манерах Чарльза.
Тэсс и Чарльз начали спорить еще до того, как они все разместились в машине. Несомненно, то же самое или что-нибудь подобное они говорили и прежде. Арчери безучастно их слушал. Он уже с полчаса хранил молчание, и ему все еще нечего было сказать.
— Нужно быть реалистами, — сказал Чарльз. — Если я не возражаю, отец и мать не возражают, почему мы не можем просто пожениться и забыть о ее отце?
— Кто сказал, что они не возражают? Во всяком случае, это не реализм. Реалист — я. — Тэсс кинула Кершоу быструю улыбку. — Тут есть одна малость, в которой я должна разобраться.
— Что именно ты имеешь в виду?
— Только одно… ну, смешно было даже представлять себе, что мы могли бы пожениться, ты и я.
— Я, видишь ли, любопытен, — с горьким сарказмом откликнулся Чарльз. — Я хотел бы точно знать, не приняла ли ты обет вечного целомудрия. О господи, это похоже на статью в «Санди планет» — осудила себя на одиночество старой девы за преступления отца! Поскольку получается, я морально пока выше тебя, то хотел бы знать характеристики, которые должен иметь удачливый мужчина, который бы тебе подошел. Дашь мне спецификацию, а?
Мать постепенно создала веру Тэсс, но семья Арчери с их сомнениями поколебала ее; тем не менее она, эта вера, жила, пока ее окончательно не уничтожил Уэксфорд. Ее глаза остановились на Кершоу, на том, кто дал ей нечто реальное. Арчери не удивился, когда она сказала со слезами:
— Я полагаю, у него в семье должен быть убийца. — Она задохнулась оттого, что впервые в жизни позволила себе допустить сомнения. — Как и у меня.
Чарльз ткнул отца в спину.
— Просто заскочить и прикончить кого-нибудь, — возмущенно сказал он. — И мы с Тэсс на равных.
— Ох, заткнись, Чарли, — сказал Кершоу. — Дай отдохнуть, а?
Арчери коснулся его руки:
— Думаю, я выйду, если вы не возражаете. Мне нужно подышать воздухом.
— Мне тоже, — сказала Тэсс. — Не могу больше оставаться законсервированной здесь. У меня тяжелая голова, мне нужен аспирин.
— Здесь нельзя останавливаться.
— Мы пройдемся до отеля пешком, папа. Если я не выйду, то потеряю сознание.
Потом, когда они все трое оказались на улице, лицо Чарльза было чернее тучи. Тэсс слегка шатало, и Арчери, чтобы поддержать, взял ее под руку. Редкие прохожие бросали на них любопытные взгляды.
— Ты сказала, что тебе нужен аспирин, — сказал Чарльз.
До аптеки было всего несколько ярдов, но Тэсс дрожала в своей легкой одежде.
Казалось, Чарльз готов начать снова, но она бросила на него умоляющий взгляд: