Полицейские перешагнули через ленту и направились по извилистой дорожке к бухте. Шел прилив, зеленая вода заливала желтый песок. На причале рядом с ботом и парой яликов были свалены корзины для рыбы, зеленые сети, розовые и желтые буйки. Лодка побольше, вытащенная из воды, лежала на песке, накренившись под опасным углом.
Эллинг оказался таким, каким Фин его помнил: зеленая крыша из гофрированного железа, белые стены. Открытая правая сторона, два крошечных окошка в дальней стене выходят на пляж. Слева — две большие деревянные двери: одна закрыта, вторая полуоткрыта, внутри — лодка на прицепе. Внутри эллинга тоже была желто-черная лента. Полицейские вошли в полутьму левой части домика. На полу все еще оставались пятна крови Ангела, запах смерти перекрывал вонь солярки и морской воды. На деревянной поперечной балке под потолком виднелась глубокая выемка, оставленная веревкой, на которой убийца подвесил Макритчи. Стены заглушали шум моря и ветра, но не полностью. Выглянув в окно, Фин увидел, что начался отлив: морская вода откатывалась назад по гладкому песку.
За исключением пятен крови, бетонный пол был неестественно чист. Весь мусор аккуратно собрали люди в защитных костюмах для дальнейшего исследования. На стенах красовались граффити целого поколения: актуальные высказывания («Мердо — Гомик», «Анна любит Дональда») и вечная классика («В жопу Папу!»). От этих надписей на Фина напала тоска. Он вышел в открытую часть эллинга и глубоко вздохнул. Со стропил свисали грубо сделанные качели: две доски связали оранжевой веревкой, чтобы получилось сиденье. Такой же оранжевой веревкой, на которой в соседнем помещении повесили Ангела. Фин понял, что Ганн подошел и стоит у него за плечом, и спросил не поворачиваясь:
— Мы знаем, почему кто-то хотел его убить?
— Врагов у него было много, мистер Маклауд. Уж вы-то должны это знать. В Кробосте выросло целое поколение мужчин, которым Ангел Макритчи или его брат успели насолить.
— Ну да, — Фин сплюнул на пол, как будто во рту от воспоминаний появился горький привкус. — Я один из них, — он повернулся к Ганну и улыбнулся. — Возможно, вам стоит меня спросить, где я был в субботу вечером.
Ганн приподнял бровь:
— Возможно, стоит, мистер Маклауд.
— Вы не против пройтись по пляжу, Джордж? Я давно здесь не был.
Пляж отгораживали низкие, осыпающиеся утесы всего футов тридцать в высоту. Ближе к морю песок уступал место скалистым выступам, которые робко уходили в воду, как будто проверяли: не слишком ли холодная? Верхушки утесов, гнездящихся группами по всей бухте, были едва видны над волнами. Мальчиком Фин торчал на этом пляже часами: ловил крабов в лужах на скалах, лазал по утесам, собирал выброшенные морем предметы. Сейчас он и Ганн оставляли следы на девственно чистом песке.
— Вообще-то, — сказал Фин, — обида за то, что двадцать пять лет назад тебя дразнили в школе, — не мотив для убийства.
— Зуб на него имели не только бывшие однокашники, мистер Маклауд.
— А кто еще, Джордж?
— Например, у нас в Сторновэе на него зарегистрированы две необычные жалобы — нападение и домогательство. Теоретически мы их до сих пор расследуем.
Фин удивился только факту наличия жалоб.
— Может, конечно, он изменился… А вообще, с тех пор как я знал Ангела Макритчи, он всегда дрался. Но такие дела всегда как-то решались — кулаками на парковке или за пинтой пива в баре. Никто не шел в полицию.
— Жаловался на него не местный. Он даже не с острова! И Ангел избил его, в этом нет сомнений. Просто никто не признается, что видел это.
— А что случилось?
— Это какой-то борец за права животных из Эдинбурга, зовут его Крис Адамс. Директор по мероприятиям группы «Союзники животных».
Фин хмыкнул:
— И что он здесь делал? Защищал овец от вечерних приставаний по пятницам?
Ганн рассмеялся:
— Борцы за права животных здесь не помогут, мистер Маклауд. — Его улыбка погасла. — Он приехал — и все еще здесь, — потому что хочет остановить поход за гугой в этом году.
Фин присвистнул.
— О боже!
Об этом он не вспоминал уже много лет. «Гуга» в переводе с гэльского — молодая особь олуши. Этих птиц жители Кробоста добывали каждый год в августе во время двухнедельной поездки на скалистый островок в пятидесяти милях на северо-запад от Льюиса. Островок назывался Ан-Скерр, или попросту Скала — триста футов сотрясаемых прибоем скал, встающих из вод северного океана. В августе все скалы были усеяны гнездами олуш и их птенцами. Это одна из самых крупных колоний олуш в мире. Жители Несса совершали сюда ежегодные паломничества более четырехсот лет. Раньше они проделывали путь по бушующему морю в открытых лодках, в наши дни их возил траулер. Двенадцать мужчин из Кробоста, единственной деревни Несса, которая все еще поддерживала старинную традицию, четырнадцать дней жили буквально на скалах. Они карабкались по ним в любую непогоду и рисковали жизнью, ставя силки и убивая тысячи молодых птиц. Когда-то это делалось из необходимости: мужчинам нужно было кормить семьи. Теперь гуга стала деликатесом, который высоко ценится на острове. Существовал особый акт парламента — поправка к акту о защите птиц, принятая в палате общин в 1954 году. Этот акт ограничивал число убитых птиц двумя тысячами в год. Теперь мясо гуги можно попробовать только при большой удаче или при наличии больших связей.
Фин до сих пор помнил слегка маслянистый вкус этого мяса — так отчетливо, что у него мигом потекли слюни, как только он об этом подумал. Мясо гуги держали в соли, а потом варили; оно было похоже на утиное, но имело легкий рыбный привкус. Кто-то называл это модной привычкой, но Фин с этим вырос. Гуга была сезонным лакомством. За два месяца до того, как мужчины уходили на Скерр, он начинал предвкушать его; точно так же он предвкушал богатый вкус дикого лосося перед сезоном его добычи. Отец Фина всегда доставал одну-две птицы, и семья лакомилась ими в первую же неделю. Кто-то хранил мясо гуги в бочонках с соленой водой и ел целый год, но так оно, на взгляд Фина, получалось с душком, а соль обжигала рот. Он любил свежую гугу, только что со скалы. Ее ели с картофелем и запивали молоком.
— А вы пробовали гугу? — спросил Фин у Ганна.
— Ага. Моя мать знает людей из Несса, так что мы достаем по птице каждый год.
— А эти «Союзники животных» хотят запретить поездку?
— Ну да.
— Ангел часто бывал на Скале, да? — Фин вспомнил, что единственный раз, когда он сам оказался среди двенадцати мужчин из Кробоста, Ангел плыл на Скалу уже второй раз. Над инспектором словно сгустилась тень.
— Верно. Он там готовил.
— Вряд ли он погладил бы по головке тех активистов?
— Конечно. И он был не один такой. Поэтому мы не нашли свидетелей драки.
— Ангел сильно избил этого… Адамса?
— Синяки по всему лицу и телу, пара сломанных ребер. Ничего серьезного, но мальчишка это запомнит.