I
Машина прогрохотала по ограждению от животных и въехала на парковку. Фин остановился внизу у лестницы. Дневной свет сменился тьмой: тяжелые тучи, которые собирались над океаном, пришли с северо-запада и накрыли север острова своей тенью. В гостиной дома пастора горел свет. Взбираясь по ступенькам, Фин почувствовал первые капли дождя.
Он позвонил и встал на пороге, а ветер дергал его за пиджак и брюки. Дверь открыла моложавая женщина лет тридцати с небольшим. Она была на голову ниже гостя, с коротко подстриженными темными волосами; на ногах — кроссовки, одета в штаны цвета хаки и белую футболку. Фин представлял себе жену Дональда Мюррея по-другому. Почему-то она казалась ему смутно знакомой.
Жена пастора склонила голову в ответ на его взгляд:
— Ты меня не помнишь, верно? — В ее голосе не было теплоты.
— А должен?
— Мы вместе учились в средней школе. Но я была на пару классов младше, так что ты, может, меня и не замечал. Мы-то все были в тебя влюблены.
Фин почувствовал, что краснеет. Ей тридцать три или тридцать четыре, значит, она родила Донну лет в семнадцать.
— Я слышу, как у тебя в голове крутятся шестеренки, — саркастически проговорила женщина. — Ты забыл, да? Мы с Дональдом встречались, когда учились в «Николсон». Потом мы встретились в Глазго, когда я окончила школу. Я поехала с ним в Лондон. В то время он еще не нашел Бога, так что брак мы оформили задним числом. После того, как я забеременела.
И тут Фина осенило:
— Катриона!
Она насмешливо приподняла брови:
— Ну наконец-то.
— Макфарлейн.
— У тебя хорошая память. Ты хотел видеть Дональда?
— На самом деле Донну.
— Значит, Дональда, — женщина как будто опустила невидимую броню. — Сейчас я его позову.
Пока Фин ждал, пошел дождь; когда Дональд Мюррей подошел к дверям, полицейский уже промок. Пастор безразлично взглянул на него.
— Я думал, Фин, нам больше не о чем говорить.
— Это так. Я хочу поговорить с твоей дочерью.
— А она этого не хочет.
Фин, сощурившись, взглянул в небо: дождь заливал глаза.
— Можно войти? Я уже весь промок.
— Нет. Поговорить с Донной ты сможешь только официально. Арестуй ее — или что вы там делаете, чтобы вызвать на допрос? А до этого оставь нас в покое.
Фин постоял на лестнице, пытаясь справиться с гневом, потом поднял воротник и побежал к машине. Он завел мотор, включил обогреватель, стащил мокрый пиджак и бросил на заднее сиденье. Катриона Макфарлейн села в машину, когда он включил первую передачу и выжимал сцепление. Ее мокрые волосы прилипли к голове, футболка стала почти прозрачной. Фин не мог не заметить под ней кружевной черный бюстгальтер; он подумал, что за все эти годы Бог почти не изменил пристрастий Дональда.
Катриона сидела молча, уставившись перед собой и сжав руки на коленях. Молчание нарушил Фин.
— Ты тоже нашла его?
— Кого? — женщина нахмурилась.
— Бога. Или это касается только Дональда?
— Ты никогда не видел, как он сердится. А мы видели. Дональд громогласен, полон праведного гнева, и Бог на его стороне.
— Ты его боишься?
— Я боюсь того, что он сделает, когда узнает правду.
— И в чем эта правда?
Катриона помолчала, она протерла запотевшее стекло и смотрела на свой дом.
— Донна солгала. Макритчи не насиловал ее.
Фин хмыкнул:
— Это я и сам понял. Не удивлюсь, если Дональд тоже понял.
— Возможно, — женщина снова взглянула на дом. — Но он не знает причины.
Фин ждал, но Катриона все молчала.
— Так ты скажешь мне или нет?
Она начала заламывать руки.
— Я бы и сама не знала… Но я нашла в ее комнате открытую упаковку и спросила ее, что все это значит, — она неловко взглянула на Фина. — Это был тест на беременность.
— Какой срок?
— Тогда было несколько недель. Сейчас уже три месяца, и это становится заметно. Она безумно боялась того, что сделает Дональд, если узнает.
Фин не мог поверить своим ушам:
— И поэтому она выдумала историю про Макритчи? — Катриона кивнула. — Господи, она что, не знала, что отцовство легко установить по ДНК?
— Я понимаю, это было глупо. Она была в панике и слишком много выпила в тот вечер. Это была плохая идея.
— Ты права, — Фин внимательно посмотрел на жену пастора и спросил: — А почему ты мне все это рассказываешь?
— Чтобы ты оставил нас в покое. Вся эта история с насилием — дело прошлое. Бедняга погиб. Я хочу, чтобы ты больше нас не беспокоил. Мы сами во всем разберемся, — она посмотрела ему в глаза. — Не трогай нас больше, Фин.
— Я не могу этого обещать.
Катриона бросила на него взгляд, полный ненависти и страха, и открыла дверь машины. Она уже выходила под дождь, когда Фин спросил:
— А кто отец?
Женщина остановилась. По ее лицу стекали капли дождя, вода капала с носа и подбородка.
— Сын твоего приятеля, — она почти выплюнула имя: — Фионлах Макиннес.
II
Фин почти не помнил, как вернулся в город. Им завладели неуверенность и замешательство. Над островом висели тучи, горы Харриса казались серым пятном вдалеке, лобовое стекло машины заливал дождь. Из-за ветра дождь над болотами летел горизонтально, так что пришлось полностью сосредоточиться на дороге. Но вот наконец он миновал крохотное озеро Лох-Дуб, машина преодолела подъем, и в низине впереди возникли огни Сторновэя. Город спрятался, как будто пригнулся между холмами; был ранний сумрачный вечер.
Час пик закончился, и Бейхед-стрит под дождем была пуста. Но, сворачивая на парковку у гавани, полицейский с удивлением увидел толпу людей. Ее освещали высоко расположенные прожекторы, вокруг сновали телевизионщики. В толпе были в основном зеваки, бросившие вызов ливню в надежде, что их покажут по телевизору. В центре обнаружилась дюжина людей в красных и желтых плащах, они размахивали рукописными лозунгами: «Спасите гугу!», «Убийцы», «Они душат и рубят головы!» и тому подобное. Чернила размазались под дождем. Все это выглядело дешево, неприглядно и вовсе не оригинально. Фин задумался о том, кто финансирует это движение. Выйдя из машины, он услышал, как демонстранты скандируют: «У-бий-цы! У-бий-цы!» По краям толпы обнаружилось несколько знакомых лиц — газетные репортеры. Хмурые полицейские стояли на разумном расстоянии, с их форменных фуражек ручьями стекал дождь.
У пристани среди пустых корзин для рыбы и сетей стоял фургон, который Фин помогал грузить утром в Порт-оф-Нессе. Сейчас его кузов был пуст. Несколько человек в дождевиках и непромокаемых шапках изучали что-то в трюме «Пурпурного острова» — того самого траулера, который доставил Фина на Скерр много лет назад. Толстый слой свежей краски покрывал ржавые поручни и потертый настил. Палуба была синего цвета, рулевая рубка — лакированного красного дерева. Траулер напоминал старую шлюху, которая отчаянно старается скрыть свой возраст.