Завтра уже вторник, а значит, где-то после полудня должна вернуться Рэчел Холмс. Обе девушки ходили в одну школу, обеим нет двадцати, обе привлекательны, хотя и очень по-разному, у обеих матери в разводе, обе ждали автобуса, только одна возвращалась домой с вечеринки, а другая, наоборот, ехала к друзьям. И пропали обе в субботу с промежутком в одну неделю. Несмотря на все это, Бёрден считал, что глупо строить предположения. Но Вексфорд строил их каждый раз, как вспоминал о Рэчел. Поэтому и не беспокоился о ней, как следовало бы. Не по этой ли причине он не предпринял все возможное по ее розыску?
Может, стоило показать Розмари Холмс по телевидению? И начать поиски в окрестностях Стовертона и Кингсмаркэма? Или вопрос следует поставить так: стал бы он все это делать, если бы Лиззи Кромвель не нашлась через три дня после пропажи?
Шар уплыл, от легкого ветерка затрепетали молодые листья груши, и посыпался дождь лепестков. До чего же неудобно это красивое кресло, настоящий пыточный инструмент. Полдня посидишь в нем под яркой лампой — и на все вопросы ответишь. «Господи Иисусе», — подумал Вексфорд. Затем поднялся и направился к дому. Завтра он первым делом встретится с матерью Каролины Стрэнг.
Во вторник днем начались поиски Рэчел. Поисковую группу составили десять полицейских, некоторые из них были сотрудниками регионального управления по борьбе с преступностью, вызванными в подкрепление, и шестнадцать добровольцев, а именно соседи и друзья семьи Холмс. К ним хотела подключиться и Розмари, но Вексфорд ее отговорил. Вопреки всему он не терял надежды, что Рэчел вернется домой к вечеру, и то, что он узнал сегодня утром во Фрамхёрсте, лишь укрепило его веру. Ольга Стрэнг действительно не имела представления, как выглядит Рэчел, даже по фотографии. Ее дочь подружилась с ней уже в университете, хотя девочки жили в пяти милях друг от друга и учились в одной школе.
— А как бы вы узнали ее? — спросил Вексфорд. — Вас попросили подвезти девушку, но как бы вы поняли, какую именно?
— Вы имеете в виду, она — с желтой лентой, а я — с большой красной розой? Нет, ничего подобного. Признаюсь, я даже не думала, как ее узнать, просто собиралась подъехать туда, а она должна была стоять там, но не стояла.
Миссис Стрэнг, странноватая женщина, которая, казалось, дольше двух минут ни на чем не могла сосредоточиться, производила впечатление человека, раздраженного всем подряд, а то и самой жизнью. В доме, где она жила с мужем и тремя детьми, царил страшный беспорядок. Бумаги лежат вперемежку с одеждой, стулья завалены старыми газетами и журналами, грязная посуда брошена рядом с вазой с засохшими цветами, а между буханкой хлеба и открытым пакетом средства от накипи мигал красной лампочкой включенный утюг.
Поверх блузки и топа хозяйка надела прозрачный пеньюар. Очевидно, она приготовилась гладить, потому что в левой руке держала мятую красную вещицу, похожую на юбку или летние брюки. Не выпуская ее, она присела на край стола, смяла вещь еще сильнее и пригладила правой рукой редкие рыжеватые волосы.
— Я вас не задержу, — произнес Вексфорд. — Вы, я вижу, заняты. — Он не мог отвести взгляда от утюга, к которому она, нервно раскачиваясь взад и вперед, едва не прикасалась муслиновыми оборками халата. — Скажите, Рэчел знала хотя бы марку вашей машины? Или цвет?
— О, нет, не скажу. Не знаю.
— Каролина описала вас подруге?
— Лучше спросите у нее. Я не помню. — Тут она просияла и улыбнулась. — Я знаю, что у нее темные волосы. Я высматривала темноволосую девушку. И еще, по словам Каролины, она очень красивая.
— Миссис Стрэнг, вы сейчас опалите свой… свой халат.
— Правда? О боже. Спасибо, что предупредили. Каролины сейчас нет, она в колледже, но вы можете ей позвонить. Или давайте я. Только вот доглажу юбку, вы уж простите, я опаздываю.
Он узнал достаточно. Рэчел не имела представления, кто ее будет подвозить, кроме того, что за рулем должна быть дама средних лет. Значит, она могла сесть в машину к другой женщине, проезжавшей около восьми. Вероятно, Рэчел спросила, например, «Вы миссис Стрэнг?», та подтвердила это и воспользовалась ситуацией в своих целях.
Та ли это женщина, что предложила подвезти и Лиззи Кромвель? А Лиззи, хоть и отрицает это, согласилась? Полагаться в этом деле на одну интуицию — преступно. Надо срочно искать Рэчел, а завтра, если она не вернется, показать Розмари Холмс по телевидению. Но Рэчел должна вернуться. Она войдет в дом на Овал-роуд. Она не будет испуганной или промокшей до нитки. Просто подождет, пока мать выкричится, и спросит, из-за чего сыр-бор. Или так — сразу поедет в университет, где ей самой придется долго объясняться. Вексфорд переключил внимание на стопку свежих писем и взял в руки верхнее.
Когда в письме к вам обращаются по имени и подписываются «всегда ваш», вы вправе подумать, что его автор — ваш добрый приятель. Это распечатанное электронное послание начиналось «Дорогой Рег», а заканчивалось «Всегда ваш, Брайан». Только Брайана Сент-Джорджа, редактора «Кингсмаркэмского курьера», Вексфорд к своим друзьям не относил. Первый же взгляд на письмо насторожил инспектора, потому что Сент-Джордж еще ни разу не помог, даже не посодействовал полиции. Очков он не надел, поэтому текст расплывался перед глазами, но и так было ясно, что ничего хорошего письмо Сент-Джорджа не предвещает. После секундного колебания он все же взял очки и стал читать.
Дорогой Рег,
До меня дошли сведения, что в конце этой недели, а именно 17 апреля, из-под ареста выходит печально известный педофил Генри Томас Смит, отсидевший в тюрьме девять лет. Мне достоверно известно, что этот бесславный уроженец Кингсмаркэма собирается вернуться в свой дом, расположенный в квартале Мюриэль Кэмпден, где в настоящий момент проживает его дочь со своим сожителем.
В Мюриэль Кэмпден много семей с маленькими детьми, для которых Смит может представлять реальную угрозу. Поэтому я считаю своим долгом известить об этом всех заинтересованных лиц, опубликовав в воскресном номере «Курьера» передовую статью. Уверен, вы согласитесь, что дети не могут быть в безопасности, когда такой человек на свободе.
Хотелось бы узнать ваше мнение. Если полиция Мид-Суссекса согласится снабдить меня информацией о Смите, а также прокомментировать, какие меры принимаются в отношении освобожденных педофилов, я буду рад напечатать ваше заявление.
С наилучшими пожеланиями,
Всегда ваш,
Брайан.
Вексфорд со вздохом отложил письмо. Удивило не только обращение по имени и столь нежная концовка, осталось загадкой, почему Сент-Джордж вообще обратился к нему. Во время их последней беседы на тему захвата заложников на объездной дороге Вексфорд обошелся с редактором «Курьера» весьма (хотя и оправданно) грубо, и в ответ получил изрядную порцию оскорблений. Разгадка, без сомнения, заключается в том, что редактору от него что-то нужно. Но что? Поддержка?
Сначала он решил не отвечать. При всем желании, он не смог бы удержать Сент-Джорджа со всем его «Курьером» от выполнения важной миссии. Если правосудие не запретит, они ринутся в бой несмотря ни на что. Попытавшись представить Смита, он вспомнил только старый газетный снимок толстяка с обрюзгшим лицом и отвисшим подбородком. Это, разумеется, ни о чем не говорит. На этих увеличенных кадрах любой может превратиться в страшилище. А Смит как человек напрочь стерся из памяти. Скорее всего, его задержали не в Кингсмаркэме, так что Вексфорд не участвовал в аресте.