Мне совсем не хотелось, чтобы меня протыкали. Я решила доказать, что не являюсь галлюцинацией, а заодно выяснить, как выбраться из этого мрачного подземелья. Шагнув ближе к истопникам, я вежливо поинтересовалась:
— Мужчины, где у вас выход?
— Ой! Разговаривает! — Артемий испуганно попятился. — Первый раз вижу… то есть слышу, чтобы глюк разговаривал!
— Ты же видишь, с ними не договоришься! — окликнул меня Антон. — Они уже до полного бесчувствия докурились! А выход отсюда я и без них найду! — Он подхватил меня за локоть и потащил мимо топки, мимо ошарашенных истопников, к низкому проему, который вел в соседнее помещение.
Там было прохладнее.
Возле стены стоял узкий девичий диванчик, аккуратно застеленный клетчатым пледом — видимо, на нем по очереди отдыхали истопники. Рядом с диванчиком находилась унылая больничная тумбочка, на которой одиноко красовалась наполовину пустая бутылка водки.
А еще чуть дальше виднелась металлическая лесенка, которая вела к потолку и дальше — в квадратный люк, аккуратно прорезанный в этом потолке.
Антон встал на нижнюю ступеньку лестницы и бодро полез наверх, сделав мне знак следовать за ним.
Я полезла за Антоном, невольно удивляясь, как спускаются и поднимаются по этому трапу истопники, учитывая то, что они явно налегают не только на водку, но и на травку, что вовсе не способствует поддержанию физической формы.
Однако все обошлось, мы вылезли наверх и оказались во в меру грязном и вонючем полуподвале, из которого на вольный воздух вела обычная дверь, закрывавшаяся изнутри на допотопный железный засов. Народу на улицах встречалось порядочно, я поймала на себе несколько недоуменных взглядов: погода отличная, люди гуляют после работы, а тут двое каких-то замурзанных типов идут, и не понять — то ли они в канаве валялись, то ли такси с мусоровозом перепутали. Настроение испортилось, и я обратилась к Карабасу излишне раздраженным тоном:
— Вы хотя бы позвонили этой вашей родственнице… как ее… тете Глаше?
— Во-первых, не тете Глаше, а тете Маше, — поправил меня Мельников, — во-вторых, она мне вовсе не родственница, она — подруга моей покойной тетушки, а в-третьих… — его голос зазвучал несколько смущенно, — я не помню номер ее телефона… да он наверняка поменялся… вот адрес — очень хорошо помню, правда… только зрительно. Во всяком случае, не сомневайся, я ее квартиру запросто найду!
— Вам не кажется, что нагрянуть к пожилому человеку без предупреждения — не очень-то вежливо? Вы уверены, что она откроет вам дверь? В наше время люди стали не очень-то гостеприимны! Тем более что она, по вашим собственным словам, даже не родственница?
— Да что ты! — с неумеренным энтузиазмом воскликнул Антон. — Тетя Маша мне как родная! Больше чем родная! Вот увидишь — она будет мне очень рада!
— Хотелось бы верить… — проговорила я со вздохом и поплелась в сторону Большого проспекта, где в любое время дня и ночи можно без проблем поймать машину.
— Думаешь, я не понимаю, как утомил тебя за эти сутки? — бормотал Карабас, идя рядом со мной. — Но не волнуйся, сейчас мы приедем к тете Маше, она угостит нас чаем со своим знаменитым крыжовенным вареньем — и ты будешь совершенно свободна! Сможешь заниматься своими собственными делами!
Я вспомнила об этих самых «делах» и тяжело вздохнула. Вот выспаться бы — это не мешало!
В дальнем конце улицы появилась милицейская машина. Мельников заметался, как заяц на шоссе.
— Спокойно! — прошипела я, схватив его за локоть. — Вам что, на нары захотелось?
— Нет! — испуганно вскрикнул он. — Только не это! Но ведь я… как это говорят? В розыске… меня узнают… меня поймают…
— Конечно, если вы будете специально привлекать к себе внимание! Если не хотите в тюрьму — ведите себя естественнее! Лучше всего — изобразите пьяного в стельку мужа, которого верная жена тащит на себе домой!
Он взял себя в руки, прекратил суетиться, навалился на меня всем телом и побрел нога за ногу, что-то невразумительно бормоча.
— Отлично! — пропыхтела я, едва справляясь с висящим на плече грузом «семейных обязанностей». — Пожалуй, даже слишком естественно! Сразу чувствуется, что у вас большой опыт. Или вы в самодеятельности играли?
— Нет, — пробормотал он. — Я просто мобилизуюсь в экстремальной ситуации…
Милицейская машина проехала мимо, не снижая скорости. Мы облегченно перевели дух.
— Теперь можете не наваливаться, — прошипела я. — Опасность миновала!
— Кто знает! — отозвался Антон, однако снизил нагрузку на мое плечо. — А из тебя действительно получилась бы хорошая жена! — добавил он, когда мы вышли на Большой проспект.
— На дешевые провокации не поддаюсь! — ответила я, стоя на краю тротуара. — Лучше бы вы встали в сторонке! Мне одной легче будет остановить машину.
Антон послушно отступил в тень.
Я подняла руку, и почти сразу рядом со мной затормозили аккуратные чистенькие «Жигули» очень подходящего к сезону цвета «белая ночь». За рулем сидела крепкая тетка средних лет в синем спортивном костюме и кепке-бейсболке, надетой козырьком назад.
Я сделала знак Антону. Он подошел к машине, по-прежнему слегка покачиваясь — видимо, очень хорошо вошел в роль.
— Муж? — проговорила, взглянув на него, тетка. — Налакался?
— Да как водится, — подтвердила я, заталкивая Антона на заднее сиденье. — Не уследила…
— На фига он тебе нужен! — проговорила бомбистка, презрительно покосившись на Антона. — От них, от мужиков, одни неприятности! Я вот своего бросила — так словно заново жить начала! На десять лет помолодела! Вот ты думаешь — сколько мне лет?
— Тридцать пять… — ответила я, чтобы польстить тетке. На самом деле она выглядела на сорок пять.
— Вот видишь? — обрадовалась она. — А ведь мне уже больше сорока! Вот что значит — сама себе хозяйка!
— Ну, все-таки муж… — проговорила я, не выходя из роли, — кормилец… добытчик…
— Вижу я, какой он кормилец! Что ты, сама себя не прокормишь? Я вот тоже не всегда машину водила…
— Жалко все-таки…
— Ну и дура! Куда едем-то?
— К Театральной площади, на Крюков канал…
Пробок в этот час уже не было, и мы очень быстро домчали до дома Карабасовой тетки. Лихая бомбистка высадила нас перед подъездом и укатила, напоследок оглядев с явным неодобрением.
Дождавшись, когда ее машина скроется за углом, я повернулась к Антону Степановичу:
— Все, выходите из роли подвыпившего мужа и перевоплощайтесь в любящего племянника! В какой квартире живет ваша тетя Маша?