Но они уже разгадали правила, или Джеральд подсказал — разве две малышки, семи и девяти лет, могли за десять минут разобраться в Игре? Ей это так и не удалось. Ее позвали в Игру, только чтобы попрактиковаться на новичке.

— Я передаю ножницы раскрытыми.

— Неправильно, мама!

— Ты ничего не поняла, да, мама?

— Ладно, попробуем все сначала. Я передаю ножницы закрытыми.

— Опять ошиблась, — сказал Джеральд. — Хватит на сегодня. Пошли, ягнятки, погуляем по берегу.

Разве она сможет забрать у него детей?

Джеральд не был обычным отцом. Он не только обожал девочек — он каждый день занимался ими. Порой Урсула думала, что живет словно великосветская дама, передоверившая детей нянькам. Если она отнимет у Джеральда дочерей, то сломает ему жизнь, а может, убьет его. Не все ли ей равно? Как ни странно, после всего, что произошло между ними, ей было не все равно — и в тот день она это поняла.

Но ей нужно найти свой источник дохода. Урсула чувствовала моральную, если не материальную, потребность в такой независимости. Если бы она могла предвидеть, если бы в день свадьбы представила себе, в кого превратится через каких-нибудь десять лет… Она умела печатать, и больше ничего. Даже если она остается с Джеральдом, надо что-то делать со своей жизнью.

Из этих одиноких прогулок по берегу родилось желание учиться, и на следующий день Урсула записалась на вечерние курсы по истории искусств. Она доложила об этом Джеральду, и ей показалось, что он не расслышал. Если он и замечал, что жена отлучается из дома по вторникам и четвергам, его это не слишком огорчало. Потом она узнала, что он все отлично слышал и брал на заметку.

На курсах Урсула познакомилась с новыми людьми, обзавелась друзьями. До сих пор она общалась только с друзьями Джеральда, но теперь у нее появилась возможность заиметь своих. Но в то же время это все больше отдаляло Урсулу от детей. Это казалось естественным результатом их равнодушия и явного предпочтения, отдаваемого отцу. Хоуп и вовсе пренебрегала матерью. Возможно, Урсуле следовало проявить настойчивость и относиться к этим умным, одаренным девочкам словно к отсталым детям, которых нужно постоянно поощрять, окружать любовью и заботой. Но все это давал им отец, с которым Урсула не могла сравниться, не знала как, ей не хватало духу. Вместо этого она общалась со своими новыми друзьями, особенно с одним из них.

Тогда, через несколько дней после Пасхи, она нашла в кабинете Джеральда газетную вырезку. Он поехал в Эксетер выступать с лекцией в Юго-Западном университете, а Урсула зашла в кабинет за новой главой, которую Джеральд написал накануне, — это было «Быстротечное время» с безжалостным портретом Бетти Вик. Листы, исписанные привычными каракулями Джеральда, с помарками, дополнениями на полях, с текстом, невнятным для всех, кроме Урсулы, ждали ее на столе.

Она собрала их и нечаянно прихватила еще несколько бумаг: письмо читателя, лежавшее под рукописью, приглашение на фестиваль искусств и в самом низу — газетная вырезка, вероятно, из «Дейли Телеграф». Название газеты отрезали, вместо заголовка уцелела лишь дата: понедельник, 16 апреля 1973 года.

Некрологи. Джеральд не говорил Урсуле, что потерял друга. Впрочем, он вообще с ней мало разговаривал. Сохранилась только часть объявлений, газету разрезали поперек, так что прочитывалась верхняя часть обеих колонок: Бейкер, Брендон, Брей, Бертон, Дейнес, Денисович, Докер, Дурант, Эади…

Эади — Анна Элизабет (урожденная О'Дрида), 12 апреля, в возрасте 76 лет, возлюбленная жена покойного Джозефа Эади, мать Джеймса, Стивена, Маргарет и сестры Франциски из ордена Святого Духа, бабушка Аманды, Лео, Питера и Дэвида. Похороны 18 апреля в церкви Христа-Царя, Лейтон. «Драгоценна в очах Господа смерть праведников Его».

Она перечитывала некролог снова и снова. Мощный бессмысленный, истерический порыв ярости нахлынул на нее. Почти не замечая, что делает, Урсула резкими, гневными движениями разорвала газету. Когда она немного успокоилась, от заметки остались мелкие обрывки. Урсула смахнула их в ладонь, потом положила в конверт, вынесла его на кухню и спрятала на самом дне мусорного ведра.

Наверное, Джеральд обратил внимание на пропажу, но, как всегда, промолчал.

18

Величайшее заблуждение — думать, будто внешняя привлекательность напрямую связана с сексуальной.

«Впроголодь»

Случилось что-то из ряда вон выходящее: Джейсон позвонил Саре в университет. Ее удивило, что он знает, где она работает: разве она упоминала об этом? Или Джейсон заодно решил разузнать кое-что и про нее?

— Я в Лондоне, — сообщил он. — Только что вышел из Музея естественной истории.

— Похоже, вы чем-то взволнованы?

— Вы еще не так разволнуетесь, когда все узнаете. Мы можем встретиться? Я хотел бы рассказать вам все с глазу на глаз.

Сара громко вздохнула — так, чтобы он слышал:

— Который час?

— Начало пятого.

Он захочет прийти к ней домой. Придется принимать его в гостиной, он будет пить ее вино, всеми порами впитывать непривычную роскошь. А потом спохватится, что опаздывает на поезд, и придется еще вызывать ему такси.

— Я тут неподалеку, — заговорила она. — Можем встретиться, выпить. Скажем, через час.

— А если не выпить, а поесть? — внес поправку Джейсон.

— Где можно поесть в пять часов дня?

— Неужели вы не знаете, — усмехнулся он. — В дешевых забегаловках кормят в любое время.

Сара предпочла бы паб. Пабы она любила, но Джейсон выбрал не паб или ресторан, а бистро с гамбургерами и пиццей. Хорошо, хоть лицензия на спиртное имеется — это она сразу же проверила, едва переступила порог забегаловки. Позади стойки с кассовым аппаратом и запечатанными в целлофановый пакет пончиками выстроились бутылки вина из Чили, а также из «Нового Света», как причудливо называют страну-экспортера в супермаркетах.

Здесь оказалось очень тепло и многолюдно, хотя рабочий день еще не кончился. Джейсон поджидал Сару за столиком у окна, но даже выпивку не догадался заказать. Тощий и бледный какой-то. Сара прежде не обращала внимания на его худобу, но теперь подумала невпопад: если у Джейсона есть девушка, ей должно быть неудобно сидеть у него на коленях.

— Давайте выпьем, — предложила она и сказала официантке: — Мы возьмем бутылку чилийского «Семийона».

— Разве что вы сами ее выпьете, — предупредил Джейсон. — Я пью пиво. — Свой заказ он адресовал Саре: — Мне пиццу и чипсы, но сначала хлеба с маслом.

— Пицца и картофель-фри на гарнир? — уточнила официантка, переводя взгляд с одного клиента на другого. — Чиабатта или фокаччо?

— Только не для меня, — отказалась Сара. — Я в это время суток не ем. Принесите мне стакан вина. Большой стакан.

Джейсон покосился на нее: