Посмотрев в глазок, увидела на площадке славную девушку, совсем еще девчонку, худенькую и миниатюрную, с чуть раскосыми карими глазами. Хотя девушка ей понравилась и не вызвала подозрений, Лика по привычке спросила сквозь дверь, что нужно. Девушка вежливым просительным тоном осведомилась, нельзя ли позвонить. Мол, она пришла к родственнице, живущей выше этажом, а той не оказалось дома, и, как назло, мобильник по непонятной причине отключился. Девушка показала в глазок маленький «сименсовский» аппарат, точно такой же, какой лежал в сумочке у самой Лики, и это вызвало почему‑то особенное доверие и почти родственную симпатию к незнакомке, а та продолжала вежливо и убедительно говорить, что пробовала звонить в другие двери, но нигде никто не отозвался, и вот только здесь…
Лика повернула ручку дорогого израильского замка и открыла незнакомке дверь.
Дверь отдела распахнулась, и на пороге появился невысокий длинноволосый парнишка лет восемнадцати.
– Петухова здесь работает? – спросил он неуверенным ломающимся баском.
– Ну я Петухова, – представилась я с насмешливым смирением, – а в чем я провинилась?
– Ни в чем, – парнишка достал из наплечной сумки небольшой аккуратный сверток в красивой подарочной бумаге, – доставка подарков! Вот здесь распишитесь, пожалуйста!
Он протянул мне сверток и разграфленный лист с фамилиями и подписями. Я машинально расписалась напротив своей фамилии и спросила:
– А от кого это мне подарок?
– Не имею права, – лаконично ответил курьер и моментально ретировался.
– Сашунчик! – подал голос из угла Кап Капыч. – Не открывай посылку, вдруг там бомба!
– Да Бог с ней! – Я надорвала упаковку. – Все равно нет в жизни счастья.
В пакете оказалась не бомба, а магнитофонная кассета. Я вставила ее в маленький диктофон и нажала кнопку.
– Березкин слушает! – раздался из динамика сухой нервный голос.
Дослушав запись до конца, я огляделась по сторонам в поисках воды: горло пересохло от. волнения. Такого просто не может быть! Березкин, тот самый Березкин, чья подпись стояла на опубликованных мной документах, виновен в убийстве своего коллеги Антонова! По крайней мере, его напрямую в этом обвиняет Лика, как я помнила по публикациям, любовница убитого, от которой Антонов вышел за несколько минут до смерти! Это очень многое объясняет! Но одновременно порождает новые вопросы. Например, такой вопрос: зачем мне прислали эту кассету, если Лика, судя по всему, собиралась шантажировать Березкина? Ведь записать разговор, скорее всего, могла именно она… Может быть, Березкин отказался платить, и разозленная женщина решила отомстить убийце своего любовника? А может быть, это вообще подделка?
Ответить на все эти вопросы могла только сама Лика. Я помнила, что Антонов был убит возле дома своей любовницы. Безответный Кап Капыч, не задавая лишних вопросов, влез в компьютерную базу данных, и через десять минут искомый адрес был у меня в руках.
Я не хотела звонить Лике по телефону – разговор предстоял слишком серьезный.
Возле Ликиного подъезда меня ожидала вполне предсказуемая, но тем не менее вполне досадная преграда: дверь была закрыта на кодовый замок. Конечно, только с моим природным легкомыслием можно было ожидать, что любовница такого туза, как Антонов, живет в «хрущевке» с оторванной дверью. Преграда не отбила у меня решимости идти до конца. Я открыла сумочку и рылась в ней, делая вид, что ищу записную книжку, надеясь втереться в доверие к кому‑нибудь из жильцов. Однако все получилось еще проще: из подъезда выскочил длинноволосый мальчишка лет шестнадцати, скользнул по мне пустым взглядом – в его глазах я была ровесницей фараона Тутанхамона – и побежал по своим до одурения важным делам.
Я придержала дверь, чтобы не дать ей захлопнуться, и проникла в парадную.
На лестнице я столкнулась с симпатичной молодой девушкой – худощавая, миниатюрная, с немного смуглым лицом и красивыми, слегка раскосыми глазами, она показалась мне смутно знакомой.
Нужная квартира находилась на четвертом этаже. Я подошла к двери и нажала кнопку звонка, лихорадочно придумывая первую фразу: «Простите, Лика, вы меня, может быть, не знаете, но мне в руки попала кассета…», или так: «Лика, прошу вас, если вы хотите разобраться в обстоятельствах смерти Ивана Андреевича Антонова…», нет, это никуда не годится, она просто захлопнет дверь у меня перед носом. Может быть, сказать ей просто: «Лика, мы должны с вами поговорить, и лучше сделать это не на лестничной площадке…»
Однако я уже несколько минут торчу здесь, как знамя на плацу, а дверь мне никто не открывает! В общем, это тоже можно было предвидеть. Приехала без звонка, наудачу. Почему молодая женщина должна в такое время сидеть дома?
Я взглянула на часы. Было без пяти два. Она вряд ли работает, но могла уйти в магазин или к парикмахеру, да мало ли куда…
Я хотела уже развернуться и уйти, но вдруг почувствовала сочащийся из‑за двери запах газа. Принюхалась и убедилась, что у меня нет обонятельных галлюцинаций: газом несло со страшной силой, и запах все усиливался и усиливался. Растерянно оглядевшись по сторонам, я позвонила в соседнюю квартиру. Звонок гулко раскатился за дверью, и почему‑то сам этот звук недвусмысленно дал понять, что в квартире никого нет. Позвонила еще дважды, результат был нулевой. Тогда я подошла к третьей, последней, двери на площадке и нажала на кнопку звонка.
Через полминуты за дверью послышался старческий кашель, и голос, высохший как верблюжья колючка, проскрипел:
– Кто?
– Бабушка! – взволнованно проговорила я. – У вашей соседки из квартиры пахнет газом! Нужно вызвать «аварийку»!
– Кто? – повторила старуха с прежней интонацией.
– Бабушка, откройте мне или сами позвоните! Там что‑то случилось, очень сильный запах газа!
– Никому не открываю! – твердо отрезала старуха. – Ходют тут всякие!
– Бабушка! – воскликнула я со слезой в голосе. – Газ же идет! Бабуля! Ты же сама отравишься! Это же не шутки!
– Кто? – проговорила старуха со свежей энергией в голосе, чувствовалось, что она пошла по новому кругу.
Плюнув на нее, понимая, что добиться – взаимопонимания со старой каргой мне не под силу, я снова подошла к Ликиной двери. Запах был такой, что у меня запершило в горле.
Невольно облокотившись о дверь, я чуть не упала: дверь была не заперта и под легким нажимом приоткрылась. Набрав в грудь воздуха и задержав дыхание, я влетела в квартиру и заметалась в поисках кухни. Газа было столько, что даже глаза у меня заслезились.
Попав на кухню, я бросилась к окну, распахнула его настежь и отдышалась. Только после этого я смогла оглядеться.
На газовой плите были откручены все краны, духовка тоже открыта, а в углу, привалившись спиной к холодильнику, полулежала молодая красивая женщина в расстегнутом домашнем халатике, накинутом на голое тело.