Охранники слетели с крыльца, выставили руки с большими ярко-желтыми баллонами. Зашипели туманные струи газа, расплываясь клубами, становясь невидимыми. Контактеры шарахнулись, охваченные вполне понятным замешательством – они ожидали рези в глазах и боли в горле, но ничего подобного не было, только, как чисто теоретически знал Данил, ощущался сильный запах, словно бы подгнивших бананов.
А через пару секунд сработало. Зрелище предстало незаурядное – сначала каждый понимал вдруг, что с ним происходит, потом соображал, что то же самое происходит и с другими, но это его никак не могло ни ободрить, ни утешить…
Американский полицейский газ «Джей-флоп» – вещь для здоровья совершенно безопасная. И даже помогает страдающим запорами. Достаточно вдохнуть совсем немного – и человек делает в штаны еще почище, чем младенец в пеленки…
Несмотря на все сегодняшние заботы, Данил решительно не мог удержаться от смеха, глядя, как позорнейшим образом улепетывают придурки в синих балахонах – нараскорячку, расставив ноги, словно моряки во время жесточайшего шторма. Немногочисленные посторонние зеваки, успевшие собраться поодаль, вовремя оценили опасность, точнее, заблаговременно унюхали, в чем тут подвох, унюхали в прямом смысле слова – и потому шустро прыснули во все стороны, прежде чем газ успел добраться до них. Вокруг здания вновь воцарились покой и благолепие, только кое-где валялись кустарно намалеванные плакаты и красовались благоухающие пятна, служившие хорошей рекламой непревзойденной американской химии. Нет, в самом деле – здесь янкесы нас вновь опередили, действие их газа длится не более четверти часа, а вот в случае применения торопливо состряпанного отечественного аналога из человека еще пару недель течет, как из неисправного крана в ванной…
– Отбой, – сказал Данил, не отнимая от лица респиратора, и оттого голос звучал глухо-зловеще. – Плакатики соберите и выкиньте в урну. Живенько дворника, пусть подключит шланг и смоет все это амбре. Дерьмо, я имею в виду, – оглядел ближние и дальние подступы. – Ну вот, инцидент исчерпан.
– А под копчик я ему пнул, – похвастался Коля.
– Молодец, – задумчиво прохрипел Данил сквозь маску. – Можно было еще и дубинкой, ну да что уж теперь… Шевелитесь, орлы, не ровен час, подъедет какой-нибудь честный бизнесмен да в эти астральные следы и наступит…
Он вошел в вестибюль и прямиком подошел к третьему охраннику, оставшемуся во время схватки на боевом посту:
– Записал все это зрелище для потомства?
– Конечно. Согласно вашей инструкции.
– Хвалю, – сказал Данил. – Перепишешь этот кусочек на отдельную кассету, отдашь на третий.
Следовало немедленно заняться и «Детками Галактики». Никакими совпадениями и не пахло. Даже если Раечкины шизики узнали о байкальском героине из сегодняшних газет, что-то подозрительно быстро они собрались в рабочий день, понедельник, успели переодеться в галактическую униформу, намалевать плакаты… Кто-то непременно должен был их «подогреть». Что ж, появился еще один след, довольно четко пропечатанный…
Третий этаж целиком был в распоряжении Данила, что порой заставляло его самую малость возгордиться – все мы люди, все человеки, одно дело скрипеть в телохранителях, пусть даже дорогого Леонида Ильича, или в простых майорах, и совсем другое – знать, что весь этот этаж отведен людям, которым ты имеешь право отдавать приказы. Почти любые. Совсем другое ощущение…
Никакого особого часового у двери не было – зато над верхней ступенькой лестницы красовался на стене хромированный квадрат с десятью кнопками, а ниже, на высоте колена, чернели две неприметные пупырышки, и две такие же скрывались в широких старинных перилах. Чудак непременно заставил бы сработать фотоэлемент – и уж тогда разыгралась бы торжественная встреча по всей форме: коридор автоматически перекрывает стальная решетка, из ближней комнаты вылетает охранник, вполне хватит времени, чтобы оценить ситуацию, и, буде таковая окажется критической, в нескольких кабинетах нажмут несколько кнопок, и все содержимое стоящих там сейфов мигом превратится в пепел.
Разумеется, в тех сейфах не было ничего особенно криминального, агенты, информаторы и тому подобные субъекты зашифрованы исключительно кличками, иные объекты – условными обозначениями (при таком размахе дел невозможно обойтись вовсе без писаной отчетности), но все равно, чем меньше знают о тебе власти, тем спокойнее на душе, право…
Данил набрал код (по хитрой системе связанный с нынешним числом и порядковым номером дня недели), дождался, когда вспыхнет зеленая лампочка, и вошел в свое царство. Царство смотрелось сонным – в коридоре ни единой души, а старинные стены и солидные двери не пропускают ни звука из кабинетов, да вдобавок толстый ковер протянулся от стены до стены. И Данил добрался до своей приемной совершенно бесшумно, чувствуя себя персонажем дурного сна.
В его приемной восседала полная противоположность Жанне – шестидесятилетняя бабуля с добрым лицом старой учительницы (очки в тонкой золоченой оправе на это сходство как нельзя лучше работали). Вот только бабуля эта, свет Митрадора Семеновна, к благородному племени учителей отношения не имела ни малейшего…
– Здравия желаю, товарищ старший прапорщик, – сказал Данил, как обычно, шутливо.
А бабуля, по-американски подтянутая и моложавая, как обычно, ответила вполне серьезно, сухо-значительным служебным тоном:
– Здравия желаю, товарищ майор.
На столе у нее, среди импортной оргтехники, красовался портретик Сталина, повернутый приличия ради тылом к входящим. Бабуля Митрадора Семеновна, едва закончив в пятьдесят втором десятилетку, решила продолжать трудовую династию по линии папаши – и оказалась на боевом посту в одном из женских лагерей Шантарлага. Впоследствии лагерей в Шантарской области, конечно, поубавилось, но осталось еще достаточно, чтобы Семеновна вертухайствовала до пенсии, на каковую отправилась старшим прапорщиком с набором юбилейных медалей и неведомо за какие заслуги полученной Красной Звездой. Если говорить о личных потаенных эмоциях, Данил ее ненавидел и с превеликой охотой задавил бы собственными руками, но что до работы – прошедшая суровую школу бабуля была незаменимейшим кадром со вколоченной намертво привычкой держать язык за зубами и не удивляться абсолютно никаким поручениям. (Однажды Данил шутки ради сообщил, что намерен оборудовать в подвале личную тюремную камеру для «активного следствия» – и едва успел остановить бабулю, когда она, как ни в чем не бывало, собралась уж просматривать личные дела персонала, чтобы подобрать подходящих пыточников…)
– Докладывайте, – сказал Данил, остановившись перед ее столом.
Митрадора согласно раз навсегда заведенному ритуалу (как ни пытался Данил запрещать) встала по стойке «смирно»:
– Ваш кабинет проверен в десять сорок пять. Подслушивающих устройств не обнаружено. Еженедельная сводка поступила в девять двенадцать. Самур выходил на связь и должен прибыть в семнадцать ноль-ноль. В десять двадцать пять по городскому телефону сюда позвонила гражданка Светлана Николаевна Глаголева и просила передать вам дословно: она вспомнила кое-что насчет той московской прошмандовки, которую Вадька трахал, возможно, это будет интересно. У меня создалось впечатление, что гражданка находилась в состоянии алкогольного опьянения. Разговор записан на пленку.