Однако минет минетом, а сапоги врозь…Ритмика, как недавно убедился Сергей Михайлович, существовала и у северян и называлась «аэробикой». Причем существовала на гораздо более высоком уровне. И национальная принадлежность музыки роли не играла. Причем здесь Франция? Да и минет….Французы всего лишь изобрели слово, ставшее популярным. Этот самый минет делала и Клеопатра Цезарю, и Нефертити Тутанхамону! Тем более… тем более что за всей этой навязываемой любовью к французскому, крылись интересы…
Французский институт в Санкт-Петербурге стал плодом стремления Франции к реваншу за Седан, для чего Франция стремилась к «научному сближению» с различными странами мира. По сути это была разновидность колонизации – «культурная экспансия». Французские политики, финансисты и военные рассчитывали таким образом воспитать среди элиты стран мира скрытых союзников Франции. Руководимое французской разведкой «Groupement des Universitеs et Grandes Ecoles de France» развернуло свою деятельность в странах Латинской Америки, САСШ, университет Гренобля основал Французский «институт» во Флоренции, а по «инициативе» университетов Бордо, Тулузы и Монпелье был образован Французский «институт» в Мадриде.
Одним из заправил этого процесса стал Поль Думер. Он родился в 1857 г. в семье железнодорожника, осиротел в раннем детстве, стал резчиком, работал и учился одновременно. Талантливый юноша был замечен и отмечен французской элитой. Преподаватель математики, затем журналист, в тридцать лет становится мэром, в тридцать один – депутатом. В 1895 году он уже министр финансов. С 1896 по 1902 год – губернатор Индокитая, затем снова видный депутат, в 1905 году – президент Палаты депутатов. На очередных парламентских выборах его кандидатура провалилась, но… это неприятное обстоятельство почему-то не отодвинуло его с первого края политической сцены. Он удержался на плаву и даже расширил свое влияние в мире бизнеса: Думер стал председателем Административного Совета Телеграфа и управлял несколькими компаниями в области электроснабжения. В 1912 году он избран сенатором от Корсики. Аналитики разведки Российской Империи считали его резервным вариантом «изготовленным» на случай «утери» Пуанкаре. Аналитики северян, с которыми Сергею Михайловичу довелось пообщаться, изучив биографию Думера, сказали, что он «запасной Гитлер Французской Республики». (В их мире он был несколько раз министром финансов в послевоенное время, президентом Сената в 1927 году, и президентом Французской республики в 1931 г. В 1932 году Поль Думер убит русским эмигрантом, завербованным НКВД).
В январе 1911 года Думер приехал в Петербург в качестве посла всего французского делового мира: договаривается об открытии филиала французского банка «Sociеtе Gеnеrale», добивается от русского правительства заказов для французской промышленности. Коммунистические журналисты «Юманите» сразу же обозвали Думера «как хищную акулу международного бизнеса». Он был принят Николаем Вторым и Столыпиным. Но не только бизнес интересовал Думера, но и воспитание целой плеяды агентов Франции. Он решил посеять семена будущей Пятой колонны (термин «пятая колонна» Волконский заимел от общения с северянами). Ему удалось впутать дело создания Института массу честных университетских преподавателей Франции. Он организовал подписку и многие крупные финансовые и промышленные фирмы заинтересовались этим проектом. «Посланцу французского бизнеса» удалось провести разъяснительную работу и в высших сферах двух стран и получить согласие министров финансов, народного просвещения и иностранных дел России и Франции поддержать новое учреждение.
Читатель спросит: «А почему так рано? Ведь Первая Мировая началась в 1914 году!». Это так, но до нее еще были две балканские войны 1912 и 1913 года. И эти войны, развязанные не без помощи Франции, по сути управлявшей славянской Сербией, должны были стать отправной точкой войны, где Франция вместе с союзниками победит Германию… Но не полыхнуло! Возможно благодаря тому, что у разрекламированный историками президент Франции Пуанкаре-«война» на порядок уступал Полю Думеру, откомандированному в Россию. Думер же, проявил прыть и наглость, которой позавидовал бы и Адольф Гитлер!
В феврале 1911 года, по возвращении во Францию, Думер собирает на обед всех тех, кто согласился войти в Попечительный совет Института. Все эти люди имели во Франции политический вес и были значимыми фигурами: Извольский, Бриан, Пишон, Клоц, Морис Фор и Жорж Луи, Дешанель, Рибо, генерал Ланглуа, д'Арсонваль, де Верней, Гилен, Калмет, Левассер, Доризон, Адам, Бапст, Мейер, Ландри, Жорж Лион, Лависс, Клейн, Ростан, Габриэль Моно, Стег, Доссе, Куиба, Леруа-Болье, Эмиль Лаффон, Дюбрей, Азария, Габриэль Фор, Монпрофи, Поль Буайе и Луи Рео. В Попечительном комитете были представлены три разные группы. С одной стороны – «рулевые» – деятели политики, государственного аппарата: посол России во Франции Извольский, сенатор Куиба, депутат Стег, управляющий из МИДа Бапст, сам Думер (бывший министр и бывший президент Палаты депутатов и т.д.) С другой стороны – «подставные» – ученые, руководители учебных заведений: члены «Institut de France», делегат от «Коллеж де Франс» Д,Арсонваль, директор «Эколь де Шартр» Поль Мейер; член Французской Академии, директор «Эколь Нормаль Сюперьер» Эрнест Лависс; автор монументального исследования «Империя царей и русские» Анатоль Леруа-Болье; ректор университета Нанси Шарль Адам; депутат парламента и директор Эколь Пратик де От Этюд Адольф Ландри; управляющий Школой восточных языков Поль Буайе; Луи Рео, впоследствии избранный директором Французского Института в Петербурге. И, наконец, «паханы» – бизнесмены, чье присутствие в Комитете особенно взбудоражило французских коммунистов-журналистов из «Юманите»: Гилен, президент железоплавильных заводов, Доризон от банка «Sociеtе Gеnеrale», а также Лаффон, Дюбрей, Азария и другие «акулы меньшего размера».
Один из руководителей французской разведки, масон, и по управляющим Школой восточных языков, Поль Буайе, рекомендовал Думеру включить в состав «участников» трех почетных президентов: министра народного просвещения и изящных искусств Франции, министра иностранных дел Франции и русского посла в Париже, а в число членов своих сотрудников – вице-ректора Парижской Академии, ректоров Академий Лилля и Нанси, делегатов от Парижского университета, «Коллеж де Франс», Музея естественной истории, школы Восточных языков, «Эколь де Шартр», «Эколь Политекник» и других. С другой, русской стороны, предполагалось образовать Попечительный комитет примерно с аналогичным по политическому весу составу. Каким планировался Французский «Институт» в Петербурге?
Предусматривались три секции: русского языка и литературы; истории археологии и истории искусства. Каждая из них должна была управляться научным руководителем. Программа исследований не ограничивалась только языком и культурой России, и могла распространяться и на «инородческие» народы Российской империи и любые славянские ( то есть по сути планировалось продолжить дела по выращиванию в России сепаратистов, по примеру того, как в свое время французы вырастили чеченского сепаратиста Шамиля).
Официально Институт декларировался как «учебный, с регулярными занятиями по разными предметам». Дескать основатели хотели приблизить французское высшее образование к русскому студенту. Проект штата Института был составлен в конце 1910 года Полем Буайе.