Загрохотал ДШК, установленный на мостике «Карацупы», и от фелюки контрабандиста полетели деревянные щепки.
Мичман Дорохов усмехнулся: «Еще один!» Уже шестой за месяц. Еще чуть-чуть и туркам придется искать другие способы провоза контрабанды. И дело не в новом катере. Дело в старых сторожах.
Ему предлагали остаться служить на «К-182», но он не захотел. Север – это не его. Холодно. В сравнении с родной Ялтой. Правда, теперь уже не родной. Но тоска по Родине… Тем более, что и «оказия» подвернулась – Севастополь стал еще одной базой кораблей Северного флота.
А с моря Ялта практически родная – по крайней мере, выглядит так. На берегу конечно же, слишком много отличий от Ялты-1977 года – и поэтому Сергей Дорохов любил нынешнюю Ялту с моря. А переживания от потери Родины, родителей и родственников, срывал на контрабандистах. И ему глубоко наплевать, что действия пограничного корабля «Карацупа» рушат преступные финансово-экономические связи на Крымском полуострове. Закон – есть закон. Равно, как и радар – есть радар. И спрятаться от его взора пока не удавалось никому. Подводные лодки местным любителям нелегальной торговли пока не по карману. Призовых же денег вполне хватило, чтобы обустроить свой быт. Домик на берегу. Престижный внедорожник «Нина-469"*, от которого половина крымских барышень и половина приезжих тут же пачками вешается тебе на шею. Кто-то из местных стал возмущаться и даже намекать, что он Сергей, своей рьяной службой лишает почтенных и уважаемых людей куска хлеба…
-
* «Нина-469» – местная копия УАЗ-469. С легкой подачи Маяковского, обыгравшего номер 469 и написавшего: Две пары влюбленных, в широкой кабине, Валетом лежат не стесняясь, И страсти кипят, в шикарной «Нине», Машиной я – восхищаюсь!
Данный автомобиль стал самой «сексуальной» моделью авто «всех времен и народов». И эта слава приклеилась к нему «намертво», невзирая на то, что позже появились более комфортабельные автомобили и внедорожники.
– Багышням нужна пгестижная габота?
Гражина вздрогнула, пнула ногой под столом Ягужину, и, поймав ее взгляд, сделала на секунду страшные глаза. Этот человек находился в чайной на момент их появления, и судя по всему, у него есть какая-то договоренность с хозяином заведения. Если бы дело было в Варшаве, можно было бы завопить на весь зал, и через четверть часа заведение общественного питания запылало бы красным пламенем, а его владелец и работающий в нем зухер получили бы травмы не совместимые с жизнью. Но Москва – не Варшава. С нравами этого города Гражина и Ягужина ознакомиться не успели, ибо всего только час назад прибыли златоглавую на поезде. Публика в данной забегаловке была разношерстная, и некоторые посетители заведения внушали опасения своим внешним видом. Увы, но в целях экономии денег, они сами выбрали данное заведение. Что делать-то? Проигнорировать вопрос? А если молчание станет поводом для их захвата? Вежливый отказ? Пожалуй…
– У нас есть работа, – сухо бросила маккавею Гражина, и, набравшись важности, и многозначительности добавила – Пионервожатыми в Мурманске-398.
Магическое слово «Мурманск» застало работорговца врасплох. Поначалу он отшатнулся, смешно тряхнув пейсами, а потом его аж затрясло, а на лице стали мелькать различные фрагменты масок – «вежливость», «властность», «любезность», «важность», «покровительственность». Причем маски мелькали именно фрагментами – верхняя часть лица пыталась изобразить вальяжность, а нижняя изображала смирение, нижняя начинала изображать вальяжность, а на верхней части лица уже мелькала угодливость.
«Он еще и шпион» – догадалась Гражина, – «Начинающий дилетант». Сейчас натянет маску «сама любезность» и будит сулить золотые горы за возможное сотрудничество. В принципе с него можно стрясти неплохой задаток и кануть вместе с ним в направлении Варшавы.
– Барышни получили габоту на СЕВЕРЕ? – задала второй вопрос «сама любезность».
– Угу, – поддакнула Ягужина, включаясь в игру, – И барышни хотят спокойно дообедать, прежде чем приступить к беседе.
Маккавей изобразил «саму угодливость» в сочетании со стойкой борзой, поднявшей одну лапу. Отлично! Пусть ждет и не мешает трапезе.
Сладкий чай был безбожно разбавлен, и похоже, что заваривался в третий или четвертый раз. Блины с творогом и пирожки с луком были свежие. Если не привередничать – этого вполне достаточно, чтобы утолить голод. Тем более, что Гражина и Ягужина видали заведения и похуже. Однако что делать с этим назойливым Маккавеем, в городе которого они не знают? И не переиграет ли он их, предпочтя традиционное похищение девушек новомодному шпионскому ремеслу? Что мы имеем? Одет он достаточно солидно, и это значит, что завербованных дурочек он ведет явно не в трущобы, а в солидные кварталы. Разве что допустить, что он опаивает их прямо здесь, и сдает в чулан хозяину забегаловки. Возможно? Вполне. Чтобы этого избежать – нужно ничего здесь больше не есть и не пить, и перенести разговор за стены заведения.
– Барышни считают, что разговаривать лучше на улице, – прервала Гражина повисшее молчание и маккавей «радостно завилял хвостом». Значит, работает в «салоне». Теперь нужно смотреть, чтобы не было «хвоста».
Когда они покидали чайную, то в зале никто не поднялся, и на улице к ним никто не пристал следом. Возможность профессиональной слежки Гражина отрицала – в слишком тупоголово вел себя их вербовщик. Вел он их действительно в приличные кварталы, и всю дорогу развлекал баснями про Крайний Север и его обитателей. Именно баснями – и Гражина и Ягужина слишком часто сталкивались с северянами в Нижнем Тагиле во время отбывания срока на спецпоселении. Поэтому красочные рассказы о ледяных дворцах, отапливаемых специальными ледяными печами, и охраняемые лучами смерти воспринимались как развесистая клюква. Определенные чудеса на Севере действительно были, но все они больше проходили по разряду фантастики, чем по разряду сказок и мифов.
Но вот ознакомиться с этими чудесами простые смертные не могли. Кого попало, на Север не пускали, и на каждого въехавшего оформлялись специальные документы. Кроме того…кроме того, там на Севере существовала «советская система». Что это такое Гражина не знала, но из бесед с северянами поняла, что речь идет о каких-то обычаях и традициях, при незнании и несоблюдении которых любой чужак, тут же становился белой вороной и был виден за несколько верст всем окружающим…
Из-за этой «советской системы» проникновение на Север являлось очень сложной задачей, и разведки мира прилагали большие усилия, охотясь за информацией о Мурманске.
«База» маккавея называлась «Салон Китти». Судя по обстановке, это была странная смесь парикмахерской, фотосалона, чего-то медицинского и жилых помещений. Встретила их какая-то рыжеволосая дама именуемая Амалией, самого маккавея она назвала Исавом. Амалии было около тридцати пяти, наряжена она была в маску «серьезной дамы», но играла она свою роль далеко не идеально. Или это от того, что они с Ягужиной раскусили маккавея еще в чайной?
Амалия знала свою роль, и тут же принесла поднос с четырьмя чашками чая, вазой с какими-то сладостями, бутылкой коньяка «ЦесаревичЪ Алексей» и рюмками. Все это она быстро выгрузила на стол, расставив содержимое подноса перед усевшимися за стол девушками и Исавом, после чего сама присоединилась к сидящим.