Лицо Саши тем временем приняло обычное спокойное выражение.
– Это была девушка, Ольга, очень о тебе беспокоилась. Я сказала, что ты в больнице и к тебе не пускают, – сказала она, глядя Глебу в глаза. – Я неправильно сделала?
Глеб вздохнул.
– Нет, спасибо. Правильно…
Ольга волновалась за него! Хорошо, что Саша взяла трубку, иначе Оля могла подумать, что он не хочет с ней разговаривать… Но уж лучше бы ей ответил Северин. Кто знает, что придет в голову девушке, если по мобильному молодого человека отвечает женский голос.
– Я сказала, что я твоя родственница, – добавила Александра, верно прочитав сомнения на его лице. – Мы ведь и вправду как одна семья.
– А Евгений Михайлович – наш добрый папочка! – радостно засмеялась Дина.
И обстановка окончательно разрядилась.
Потом Глеб, еще слабый после недавней болезни, стоял на крыльце и разговаривал с Ней.
– Ты не отвечал, и я очень-очень испугалась. Пожалуйста, не пропадай больше так неожиданно! Обещай! – взволнованно говорила Ольга.
Пообещать легко, но вот исполнить… И объяснить ей ничего нельзя. Это не его тайна. Ольге легко – на ней не лежит сейчас груз ответственности и тайны.
Глеб молчал, машинально обрывая лепестки с несчастного шиповника. Кстати, выпало, что «любит».
– Почему ты не отвечаешь? Ты меня совсем не любишь?
– Люблю, – отозвался он, кусая губы. – Прости, я… болел. Отравился…
Глебу ужасно не нравилась эта полуправда, которая, как всегда, была ближе ко лжи, чем к правде.
– Неужели действительно так сильно, что даже ответить не смог?
– Правда не мог. На меня болезнь как-то странно подействовала, я словно в забытьи был…
– Но теперь? Теперь тебе лучше? Хочешь, я приеду? Прямо сейчас?
Фоном в трубке звучал смех, скрипели качели. Видимо, она где-то возле детской площадки. Глеб представил Ольгу так явно, словно она находилась на расстоянии вытянутой руки от него – такая солнечная, такая трогательно-хрупкая!.. К горлу подступил спазм, а сердце глухо стукнуло в груди. Его сердце разрывалось от нежности. Он, Глеб, не сделал ничего, чтобы заслужить это счастье. Счастье вообще невозможно заслужить, оно всегда как драгоценный дар, неожиданный и щедрый. И дается ни за что.
– Я люблю тебя, – прошептал он в трубку, замирая от переполняющих грудь чувств.
– Я тоже, дурачок! – засмеялась Ольга. Светло засмеялась, радостно.
…Когда они наконец распрощались, договорившись о скорой встречи – только прощания заняли минут десять, – никто из них не решался нажать отбой, и они бесконечно повторяли друг другу «пока» и «целую» – Глеб заметил, что оборвал с десяток цветов, их лепестки лежали теперь у его ног.
«Надо завтра же утром выехать в Москву. Здесь делать нечего. И Библиотека наверняка где-то там. Коломенское, Кремль, храм Христа Спасителя… Возле каждого из этих мест есть река – то есть «мокрая дорога», и любое из них вполне способно оказаться тем, которое мы ищем», – думал он, не признаваясь даже себе, что больше всего влекут его в Москву отнюдь не поиски Книги.
Ближе к вечеру ребята собрались в кафе, чтобы обсудить текущее положение дел. Динка, почти совсем отбившаяся от рук, уминала огромное пирожное. Северин был сосредоточен и бодр, Александра же, во время болезни Глеба ставшая заметно мягче, опять отдалилась и сидела сейчас над своей чашкой кофе бледная и молчаливая.
– Не будем терять времени. Выезжаем завтра же, – объявил Глеб, оглядывая друзей.
– Ты точно не переоцениваешь свои силы? – недоверчиво спросил Северин. Остальные промолчали.
– Да я уже в норме. Завтра вообще как огурчик буду, – отмахнулся Глеб.
– То есть зеленый и пупырчатый? – продолжила известную шутку Динка. Александра посмотрела на нее строго.
– Ребят, все нормально, – в который раз повторил Глеб. – Я чувствую, разгадка нас ждет. Давайте рассмотрим все варианты. В Москве их больше, чем в любом другом городе. Сходим на места, Дина со своим чудо-прибором пошаманит… Евгений Михайлович прав, нам рано отчаиваться, поиски только-только начались.
– Ну смотри сам. Едем так едем, – согласился Северин.
После ужина они вернулись в гостиницу.
На веранде сидели парни, поселившиеся в комнатах, которые раньше занимала компания Кирилла. Эти не пели. Они пили пиво, громко переговаривались и слушали попсу. Так что Глеб с ностальгией вспомнил время, когда здесь звучали романтичные, приправленные ноткой грусти, песни. «А Кирилл, в сущности, неплохой парень», – подумалось Глебу.
На следующий день они уже были в Москве. Дорога действительно вымотала Глеба, так что, подъезжая к знакомым воротам, он глубоко вздохнул от облегчения. В этот раз Динка ехала с Северином. Сам Северин держался рядом с Глебом. Если позволяла дорога, он занимал место слева от Глеба, а Александра ехала справа, словно страхуя. Это очередное проявление внимания и заботы со стороны друзей тронуло Глеба. «Что-то сентиментальный я стал, хуже некуда», – думал он. А в голове вдруг всплыли события прошлого, задвинутые на самые дальние чердаки памяти.
Он уже привык бывать у Хохлика. Полюбил его пыльную, заставленную книгами и всякими редкостями квартиру и так же, как когда-то лез в драку из-за родителей, шел против всего класса, если сверстники решали устроить один из своих излюбленных приколов.
«Хохликов любимчик» – дразнили его, и Глеб принимал эту кличку, словно награду.
В один из выходных дней, который Глеб проводил у Хохлика, они долго разговаривали о таинственной Атлантиде.
– Пару лет назад, – рассказывал Хохлик, – я был на острове Санторин. Это в Эгейском море. Потрясающее место, вот посмотри, – и он протягивал Глебу пачку фотографий с ярко-синим морем и слоистыми трехцветными скалами – белыми, красными и черными. – Видишь, остров странной формы. Словно чашка, у которой отбили донышко, остались только края. Раньше это был круглый остров, но в результате извержения вулкана, произошедшего около тысяча шестьсот двадцать седьмого года до нашей эры – представляешь, как давно! – кратер провалился, унеся с собой большую часть земли, а пришедшая затем гигантская волна-цунами и груды обжигающего вулканического пепла довершили разрушения. Остров более никогда не поднялся, не достиг былой славы. А ведь еще задолго до греков на Санторине существовала великая цивилизация. Ученые называют ее Минойской. Двух-трехэтажные дома, украшенные великолепными фресками, все удобства зрелой культуры. Даже по немногочисленным дошедшим до нас свидетельствам очевидно, сколь развитый народ обитал в этих местах. Недаром есть версия, что именно Санторин и есть давно потерянная легендарная Атлантида.
Глеб, увлеченный рассказом, позабыл об осторожности.
– А если мои родители из легендарной Атлантиды? – вдруг спросил он.