Сервы, считав показания датчиков, вернулись к первоначальным задачам. Они не могли помочь человеку. Его состояние оценивалось как безнадежное. Критическая кровопотеря и многочисленные травмы не давали шансов, что он выживет. Внутренние инструкции запрещали ремонтным механизмам тратить время и энергию на бесполезные действия.
Вскрыв приборные панели, они извлекли необходимые для восстановления «Х-страйкера» кибернетические блоки и вновь покинули место крушения.
По их оценке на ремонт истребителя требовалось двое суток, после чего он вновь сможет подняться в космос и вернуться на базу рейдеров в режиме «полный автомат».
* * *
Анвар со стоном открыл глаза.
Треснутое проекционное забрало гермошлема сплошь покрывали бурые брызги крови.
Воздух пах резко и непривычно. Каждый вдох давался через боль.
Он попытался пошевелиться, но лишь почувствовал, как липкая испарина выступила по всему телу.
Импланты сбоили. Отвратительное ощущение немощи было знакомо. Система боевого поддержания жизни имеет один неоспоримый недостаток – она способна справиться с тяжелыми ранениями, но при этом критически истощает организм. В бою такое воздействие считается допустимым.
«Я жив», – он не поддался оглушающей слабости, сосредоточился на мысленных ощущениях.
На фоне багрово-розовой тьмы мелькали коды ошибок, расплывчатые строки тревожных сообщений требовали внимания:
Расширитель сознания – нет отклика.
Усилитель рефлексов – тест провален, низкий заряд элементов питания.
Связь с периферийными кибернетическими устройствами отсутствует.
Система метаболической коррекции – ресурс исчерпан.
Для большинства современных жителей Окраинных планет отчет граничил с приговором. Он означал, что ты отброшен в прошлое, предоставлен сам себе, лишен поддержки имплантированных систем, беззащитен перед экзовирусами, не в состоянии дать отпор врагу.
Любая вновь осваиваемая планета предъявляет жесткие требования к иммунной системе человека. В отдельных случаях помогают специально разработанные препараты, кое-кто по старинке пользуется внешними метаболическими устройствами, но большинству населения Окраины жизнь без имплантов кажется невозможной. Люди быстро привыкают к нововведениям, особенно если они приносят реальную пользу. Свободно перемещаться между мирами, не застревая в зонах карантина орбитальных станций, успешно манипулировать техносферой, сопротивляться неизвестным болезням, проявлять недюжинную силу и молниеносные рефлексы в минуты опасности – это давно стало нормой. Совет Безопасности Миров постоянно ужесточает ограничения «допустимого уровня имплантации», но жители Окраины редко заглядывают в колониальный кодекс. Крючкотворы, сидящие в уютных кабинетах, знакомые с реалиями пограничных планет лишь по впечатлениям, полученным в ходе виртуальных экскурсий, могут сочинять любые запреты, но люди все равно будут использовать продукцию ведущих корпораций сектора.
Человечество вошло в эпоху, когда имплантированные системы стали средством повседневного выживания, и Анвар не избежал общих тенденций.
Порой ему приходилось посещать несколько разных планет в течение одних суток. Он привык к имплантам, не замечал их, словно те стали частью организма, были дарованы при рождении, а не получены в результате многих сложных операций.
Отчет о критических ошибках равносилен приговору, но, вдыхая незнакомые запахи чуждой планеты, просочившиеся через трещины в забрале гермошлема, он не сдавался даже в мыслях.
Я дышу, мне больно – значит, я жив!
Он вновь попытался шевельнуть рукой. Незначительное усилие далось с неимоверным трудом, дыхание перехватило, на губах запузырилась кровавая пена.
Несколько секунд отдыха, и новая попытка. Что-то сковывало движения, мешало ему.
Тагиев ничего не видел. Импланты по-прежнему молчали, забрызганное высохшей кровью забрало гермошлема закрывало обзор. Он видел лишь смутные контуры каких-то близких, тесно обступивших его конструкций.
Резкое движение головой вызвало вспышку боли, но исправило положение. От удара треснувшее забрало шлема разлетелось на гранулы.
– Так лучше… – Тагиев, тяжело дыша, осмотрелся.
Погнутые детали пилот-ложемента. Разбитые блоки аппаратуры. Пространство отсека управления изменилось до неузнаваемости, об автоматике можно забыть, вряд ли после таких разрушений тут работает хотя бы один кибернетический компонент.
* * *
Через час Анвар с трудом выбрался из-под обломков рубки управления.
Сквозь материал гермоперчаток он ощущал неровности остекленевшей и растрескавшейся почвы. Чужое солнце сияло в зените.
«Как я выжил?»
Он сел, медленно повел взглядом по сторонам. Его истребитель разломило на части в момент чудовищного удара. «Песок превратился в стекло, а я не получил даже перелома?» – промелькнула настороженная мысль.
Глубокий овраг с пологими склонами, образовавшийся на месте крушения, не позволял рассмотреть окрестности. Он попытался встать на ноги, но поврежденный бронескафандр сковывал движения, сервомускулатура не работала, защитная оболочка превратилась в обузу.
Вновь по всему телу выступила испарина. Неодолимая слабость вызывала чувство отвращения к самому себе. Анвар с трудом поднял руку, на ощупь нашел крепление гермошлема, расстегнул его, затем с отчаянным упорством принялся снимать с себя элементы поврежденной экипировки, пока не остался в легком защитном костюме пилота.
В полном изнеможении он некоторое время лежал на дне оврага, то теряя сознание, то вновь возвращаясь в реальность.
Наконец он нашел в себе силы пошевелиться, с трудом сел.
Губы потрескались от жажды, но слабость постепенно отступала.
Он схватился рукой за покореженный фрагмент обшивки, с усилием встал на ноги, обвел взглядом склоны. «Вряд ли в таком состоянии я вскарабкаюсь наверх…»
Очень хотелось пить. Пришлось вернуться к поврежденному бронескафандру, вскрыть отсек, где хранились две мягкие тубы с водой, упаковки пищевых таблеток, стимулирующие препараты, набор для подключения внешнего метаболического импланта и другие компактные приспособления, позволяющие выжить в условиях незнакомой планеты.
Утолив жажду, Анвар взглянул на треснувший браслет личного нанокомпа.
Внезапно и остро вспомнились события последних суток, разговор с Холмогоровым, нападение на «Мантикору», слепой рывок через пространство гиперсферы.
«Четыре логра в нагрудном кармане летного костюма и пятый – в гнезде имплантированного адаптера. Не в них ли скрыт единственный шанс на спасение?» – промелькнула и тут же осеклась отчаянная мысль.
Древние устройства давали Анвару возможность вернуться в состояние «абсолютной памяти», вновь собрать последовательность кристаллов, сформировавшуюся на Найрусе, и попытаться установить связь, но с кем?