– Не понимаю и понимать не собираюсь! И вообще, вон из моей квартиры! – Я попыталась сказать это громко и решительно, но получился только жалкий писк.
Второй мужик – рыхлый, толстый, но такой же красномордый – заглянул было в кабинет, но обернувшись на мой жалкий окрик, умиротворенным голосом произнес:
– Тише, тише, хозяюшка, горлышко-то не надсади! Ты вообще, я замечаю, здоровье не бережешь. С нами ссориться-то не надо, а то, неровен час, заболеешь! Были и такие, что с нами ссорились – так где они сейчас? По больницам-госпиталям здоровье поправляют, если есть чего поправлять!
– Во-во! – поддержал его коренастый. – А у тебя, фиалка-магнолия, здоровьишко-то хлипкое, тебя пальцем ткни – ты и переломишься, так что лучше складывай-ка чемоданчики, да готовься к переезду!
– Это кто здесь так разошелся? – послышался в коридоре негромкий, но решительный голос Олега. – Кому там дверь входную не найти?
– А ты кто такой умный? – повернулась на голос красномордая тетка.
– Я! – ответил Олег.
Он стоял в проеме кухонной двери с достаточно решительным видом, а рядом находился Гораций и рычал негромко, но мощно, как двигатель гоночного автомобиля.
– Это еще кто у тебя тут? – поинтересовался коренастый, но без прежней агрессивности в голосе.
– Муж, – коротко, но злорадно ответила я.
– Какой муж, фиалка-магнолия? Нету у тебя никакого мужа!
– Справочки навели? – ядовито поинтересовался Олег. – Я вот тоже справочки навел. Так вот, Костя Орловский о вас и слыхом не слыхал, и очень заинтересовался, кто это у него тут самодеятельностью занимается. Ему вашу внешность в ярких красках описали, и он обещал разобраться…
При этих словах красномордых словно ветром сдуло. Я удивленно огляделась – от них не осталось и следа, и дверь сама собой закрылась. Не приснились ли они мне вообще? Но нет, вон мой бывший благоверный стоит, надувшись и сейчас опять будет воспитывать.
– Ты что же это делаешь? – похоже, он разозлился всерьез. – Знаешь ведь, в какое время живем, а пускаешь черт-те кого! В глазок лень заглянуть?
– Да я в твоем присутствии расслабилась! Обычно я такого себе не позволяю!
– Господи, какое легкомыслие! Я теперь тебя вообще боюсь одну оставить…
Очень мне не понравился его тон. Как будто я уж совсем выжила из ума. Но вместо того чтобы скандалить, я решила быть спокойной.
– Тебя жена не заждалась? – невинно поинтересовалась я. – Домой не пора тебе?
– Домой пора, – согласился Олег, – но насчет жены это еще неточно, возможно, я передумаю.
– Или она, – поддакнула я, – хотя ведь у тебя же чертова прорва достоинств…
– И не надейся от меня избавиться, – строго сказал Олег, – я чувствую за тебя ответственность.
– Перед обществом? – начала было я, но потом мне надоела наша перепалка и я спросила, чтобы переменить тему:
– А откуда ты знаешь Костю Орловского?
– Какого Костю? – он искренне удивился.
– Ну ты же сам сказал только что этим, красномордым… Что Костя Орловский про них ничего не знает…
– А, это! – Олег рассмеялся. – Константин Орловский – художник начала прошлого века, и он действительно про этих краснорожих ничего не знал, и теперь уже, конечно, не узнает. Но это – чистая психология, действует на такую шантрапу безотказно. Видно же по ним, что мелкое жулье, ничего серьезного…
Все-таки у Олега масса достоинств, несмотря на то, что он ужасно любит меня воспитывать. Жаркое по-мексикански сделало бы честь шеф-повару ресторана «Метрополь». Возможно, поэтому я с Олегом и развелась – на фоне его бесчисленных достоинств у меня начал развиваться комплекс неполноценности…
Олег ушел, провожаемый потоком благодарностей, и не успела я запереть за ним дверь, как явилась Луиза. Сегодня она была непривычно тихая и как-то странно крутила толовой, как будто не могла избавиться от навязчивого воспоминания. Я же, радуясь, что это последняя наша с Луизой встреча, была сегодня достаточно любезна.
– Вот ваша статья, – я протянула Луизе три листочка, сколотых скрепкой.
– Да-да, конечно, – рассеянно поблагодарила она. – Но если у меня еще возникнут вопросы, я вам позвоню.
Мы постояли немного, помолчали, я рассматривала ее исподтишка. Сегодня на Луизе были серые брючки и желтые тапочки. А пиджачок тот же самый, от костюма, пестренький, и в этаком прикиде очень она напоминала курочку Рябу. Я уже не скрывала, что жду, когда она уйдет. А Луиза вдруг оживилась, затараторила:
– Мне было так приятно сюда приходить, в этот кабинет, где мы так плодотворно работали с Валентином Сергеичем… С этой квартирой у меня связаны самые лучшие воспоминания… и так далее.
Я нарочно зевнула и демонстративно поглядела на часы.
– Ой, какой дождь сильный пошел! – воскликнула Луиза, поглядев в кухонное окно. – Ну, раз сильный, то скоро пройдет, а то я зонтик забыла.
– Наоборот, он затяжной, теперь до утра, – возразила я, надеясь, что наглость Луизы все же имеет пределы, и она не попросит оставить ее ночевать. Луиза же, обежав на прощание, как она говорила, всю квартиру, нашла в дальней комнате Горация и опять принялась тискать его уши. У меня возникло сильнейшее желание, чтобы Гораций наконец озверел и покусал ее как следует, но я тут же подавила эту мысль, потому что представила, что после Горациевой трепки Луиза прикинется нетрудоспособной, станет меня шантажировать и вообще никогда не уберется из моей квартиры.
Гораций с трудом высвободился и ретировался под диван. Луиза, внимая моему суровому взгляду, побрела в прихожую.
– Скажите, Лариса, – она посмотрела на меня осмысленным взглядом, – а вы никогда…
– Никогда! – заорала я, потеряв терпение. – Луиза Семеновна, мне надо работать! С вашими поисками я угробила кучу времени… И теперь, получив требуемое, вы не уходите, а продолжаете рыскать по квартире. Что вам еще…
– Ох, простите, – Луиза не дала мне договорить, опять засуетилась и начала тараторитъ: – Ну как же я в такой дождик, у вас не найдется плащика какого-нибудь старенького, в дождь все равно не видно… Вы с собачкой в чем гуляете? Ах, это, – и не успела я и слова вымолвить, как мерзкая тетка схватила мою оранжевую курточку с надписью на спине «Морская полиция Лос-Анжелеса» и напялила ее на себя.
– Вы не беспокойтесь, я завтра занесу. Вы ведь дома работаете, так я уж без звонка, – донеслось уже с лестницы.
Я жутко разозлилась, не из-за куртки, а из-за того, что Луиза припрется завтра. Зачем она ко мне ходит? Что ей нужно? Ишь как засуетилась, когда я прямо обвинила ее в том, что она рыщет по квартире. Причина может быть только одна. Судя по всему, умом она не блещет. И монография, конечно, если она ее пишет, двигается с трудом. И нахальная тетка решила под предлогом поисков старой статейки пошарить в материалах Валентина Сергеича, надеясь, что я, не разбираясь в химии, оставлю ее одну и она сможет хапнуть, что плохо лежит. Только так можно объяснить Луизины набеги на нас с Горацием. Ладно, еще раз потерпеть, и все кончится. Завтра я ее даже в прихожую не впущу, пускай куртку под дверь просовывает.