Аманда осеклась. Додсон терпеливо ждал, пока она возьмет себя в руки и сможет продолжать.
– Однако у меня началась паника. Я была до смерти перепугана. Я даже не могла дышать.
Она замолчала, чувствуя удивительную нелепость своего рассказа.
– Подобное с вами раньше случалось? – спросил Додсон. Он произнес этот вопрос спокойным и совершенно нейтральным тоном, хотя Аманда не знала, что ему ответить. – Вы можете найти какое-то объяснение своему испугу? – задал психотерапевт следующий вопрос, видя, что Аманда не отвечает на предыдущий.
И тут ее охватила паника. Ей захотелось бежать.
– Аманда!
– Могу.
– Вы расскажете мне? – спросил Додсон, стараясь, чтобы его вопрос ни в коей мере не напоминал требование.
– Известно ли вам что-нибудь о том, что случилось со мной в прошлом году?
– Я читал об этом в газетах и видел какую-то передачу по телевидению. Хирург, подвергавший пыткам разных женщин, совершил нападение и на вас.
Внезапно Аманде стало нестерпимо жарко и душно в кабинете Додсона, в ее памяти возник образ туннеля. Она вскочила с кресла:
– Я должна идти.
Додсон тоже встал.
– Аманда, я очень хочу помочь вам, и, как мне кажется, у меня есть кое-какие соображения на сей счет.
Аманда застыла на месте.
– Какие могут быть у вас соображения, я ведь вам ничего не рассказала.
– Сядьте, пожалуйста. Могу я поговорить с вами?
Аманда нехотя снова опустилась в кресло. У нее кружилась голова.
– Я принесу вам воды. Хорошо?
Она кивнула. Додсон на минуту вышел и вернулся со стаканом воды. Он сел. Аманда выпила половину стакана.
– Вы позволите мне высказать ряд предположений? – спросил Додсон.
Аманда настороженно кивнула.
– Вам понравилось, как я работал с Аланом Эллисом, не так ли?
– Да.
– И вы сегодня пришли ко мне, так как знали на примере с Аланом, что я умею помогать людям, попавшим в беду.
К горлу Аманды подкатил комок, на глаза навернулись слезы. Она ощутила сильнейшую слабость и одновременно нелепость своего поведения. Стараясь сконцентрироваться, Аманда ненавидела себя за неспособность совладать с хаосом эмоций.
– Вы пришли ко мне потому, что доверяете мне, потому что знаете, что все сказанное здесь останется между нами, и потому что знаете – я действительно хочу помочь вам и сделаю все, чтобы вы смогли справиться с вашей нынешней ситуацией, – заявил Бен Додсон.
Плотину прорвало, и Аманда разрыдалась. Она рыдала беззвучно, но голова ее мерно покачивалась в такт сдавленным всхлипам. Она прижала кулаки к глазам, чтобы остановить слезы, и все-таки не смогла. Додсон не пытался успокаивать ее. Когда же заметил, что плечи Аманды перестали сотрясаться от рыданий, протянул ей коробочку с носовыми платками, стоявшую у него на столе.
– Я хочу, чтобы вы рассказали мне о том, что произошло у вас в прошлом году с тем хирургом, – произнес Додсон, когда Аманда успокоилась.
Аманда говорила с опущенной головой, стараясь не смотреть в глаза Додсону. Она рассказывала свою историю без всяких эмоций, так, словно передавала содержание какого-то старого фильма, увиденного давным-давно. В этом фильме ее раздели догола, рот заклеили скотчем, руки скрутили за спиной, надев на них пластиковые наручники, а на голову – капюшон. Затем Аманду заставили бежать по туннелю до тех пор, пока она не начала задыхаться. Сзади ее подгоняли уколами острого ножа в ягодицы. Одновременно хирург-маньяк подробно излагал свои планы на ее счет, заявив, что больше всего его интересует экспериментальная проверка того, каков предел боли, которую способен выдержать хорошо натренированный спортсмен. Хирург не скрывал, что хочет довести Аманду до такого состояния, в котором ее организм наконец сдастся – и она либо умрет, либо сойдет с ума.
– Что вы чувствовали перед тем, как вам все-таки удалось убежать?
– Страх, – ответила Аманда. Время, проведенное в кабинете Додсона, лишило ее остатка сил, и ей захотелось свернуться калачиком на ковре и уснуть. – Я... я была уверена, что вот-вот умру.
– А в физиологическом смысле?
– Не понимаю вас.
– Вам было трудно дышать?
– Да, очень трудно. Он заклеил мне рот, а на голову надел капюшон. Были мгновения, когда мне казалось, что я могу потерять сознание.
– А сердце?
– Работало на пределе, и я буквально истекала потом.
– Бывали ли случаи с тех пор, когда вы, чувствуя себя в полной безопасности, тем не менее испытывали те же физиологические симптомы?
– Да.
– Хорошо. А как вы чувствовали себя после того, как вам удалось убежать?
– Поначалу я не поняла, что свободна. Я просто бежала, ожидая, что в любую минуту он снова меня схватит. Затем меня нашли люди из спецподразделения полиции. Какое-то время я была безумно счастлива.
– И кажется, хирургу тоже поначалу удалось сбежать, не так ли?
Аманда кивнула.
– Как вы чувствовали себя в течение этого периода?
– Я страшно боялась. Меня охраняла полиция, но я подскакивала от любого звука. Я постоянно ощущала, будто кто-то следит за мной.
– А что вы почувствовали, когда узнали, что ваш мучитель мертв?
– В то время я жила с отцом. Шон Маккарти, старший детектив, который вел мое дело, сам приехал к нам домой. И лично сообщил о случившемся. Я помню, что вначале даже не совсем поняла то, что он сказал. Так иногда бывает во сне, когда вы видите какого-нибудь человека, который стоит перед вами и что-то говорит, однако смысл его слов до вас не доходит. Не думаю, что я тогда как-то отреагировала. Мне кажется, я просто не поверила этому известию. Когда же до меня наконец дошло, что сказал Шон, я чуть было не упала в обморок от облегчения.
– И вы снова почувствовали себя в безопасности?
– На некоторое время да.
– А когда же чувство безопасности прошло?
Аманда снова ощутила острый приступ тревоги, вспомнив тот первый случай, когда к ней вернулся страх.
– Выпейте еще немного воды, – настоятельно порекомендовал Додсон. – Когда вы сможете снова говорить, расскажите о том, что случилось.
– Я веду себя действительно очень глупо.
– И все же попробуйте. – Додсон тактично улыбнулся, побуждая Аманду к продолжению рассказа.
– Я сидела дома одна и смотрела телевизор, какую-то передачу про полицию. Я включила канал наобум, не зная, что там идет, а оказалось, что это фильм о серийном убийце.