Тим находился в отпуске. Его приключение с Элли Беннет уже сделалось известным. Прокурору предстояло давать показания относительно своих с ней отношений в открытом суде. Тим не сомневался и в том, что Харви Грант сделает все, чтобы его отношения и с другими проститутками стали всеобщим достоянием. После этого Керриган вряд ли сможет сохранить свое прокурорское место. Впрочем, он был совсем не уверен в том, что ему хочется его сохранять.

Хью прав. Он превратил работу окружного прокурора в своеобразное укрытие. Но куда ему теперь податься – другой вопрос. С таким запятнанным прошлым о политике не могло быть и речи. Бертон Роммель прямо сказал Тиму об отсутствии у него каких-либо шансов на наспех собранном совещании через несколько дней после начала рассмотрения дела. С другой стороны, вряд ли у него в ближайшее время вообще найдутся силы и возможности для какой-либо другой деятельности, кроме суда. Допросы, показания, очные ставки, встречи с федеральными прокурорами и прокурорами штата не оставят времени ни на что другое. И Тим был рад такому своеобразному дополнительному отпуску. Он поможет ему залечить те раны, которые он причинил себе и своему семейству.

Тим всегда стремился добиться похвалы от отца, но слышал только критику и унижения. На протяжении всей своей жизни рядом с Керриганом-старшим он чувствовал себя мелким и недостойным. Теперь же Тим узнал, что его отец был лжецом и негодяем, и наконец-то понял: самооценка не может и не должна иметь ничего общего с тем, как относится к нему отец.

Признание, которое Тим сделал Синди, было, пожалуй, самым трудным для него поступком в жизни. Он видел у нее на лице одновременно и боль, и нежелание верить тому, что она слышала. Потом Тим сказал о поворотном пункте в своей жизни – о дне, который он провел с ней и с Меган в зоопарке.

– Я убедил себя, что могу убить Элли и тем самым поставить на всем крест. И в то же время я понимал, что для меня ее убийство станет одновременно и самоубийством. Тот случай с Мелиссой Стеббинз чуть не доконал меня. А убийство Элли Беннет уничтожило бы полностью. Хотя вовсе не мысли о моей собственной судьбе остановили меня. Я подумал о Меган. – Комок подступил к горлу Тима, какое-то время он не мог говорить. – Тебя я к тому времени уже обманывал и предавал не раз, но для нее я был настоящим героем. Когда я встретился с Хантером, то почувствовал, что снова начинаю свой пробег в девяносто ярдов, хотя теперь уже совершенно самостоятельно, без всякой поддержки. Я понимал, что сотворенные мной низости станут всеобщим достоянием, и все-таки надеялся, что когда она вырастет, то будет считать меня... – Он снова замолчал на мгновение. – Нет, конечно, не героем. Я никогда им не был и не буду. Всего лишь человеком, пытавшимся поступить достойно.

В ту ночь они с Синди спали в разных постелях, и Тим подумал, что их семейная жизнь закончилась. В течение нескольких следующих дней Синди была вежлива, но предельно холодна с ним. Правда, он довольно редко видел ее – день и ночь Керриган проводил в отделении ФБР, в окружной прокуратуре Малтномы и в офисе федерального представителя. Однажды вечером, возвратившись домой, как обычно очень поздно, Тим проходил мимо открытой двери в их общую спальню, направляясь в комнату для гостей, где ночевал все последние дни. Синди еще не спала. И она позвала мужа в спальню. Они занимались любовью, не говоря ни слова, однако Тим понял, что Синди решила дать ему шанс начать все сначала.

Меган нашла кусочек дерева, выброшенный волнами на берег, и позвала отца. Она хотела сейчас же показать ему свою находку. Синди улыбнулась, взглянув Тиму в лицо, и сжала его руку. Если это теплое рукопожатие было единственным вознаграждением за все страдания, то Керриган был бесконечно благодарен и за него.

58

В течение двух недель после той ночи, когда она убила Мануэля Кастильо, Аманде непрерывно снились жуткие кошмары. В конце концов она сдалась и начала принимать таблетки, которые прописал ей Бен Додсон. Благодаря лекарству кошмары прекратились, но у нее возникло некое чувство вины перед собой из-за того, что она принимает таблетки. Три дня назад она прекратила употреблять лекарство, решив вступить в борьбу со своими демонами с открытым забралом.

Конечно, убийство Кастильо оказалось ужасным делом, но она совершила его в целях самозащиты, и потому у нее не было причин стыдиться своего поступка. Мануэль Кастильо был страшным человеком. В полиции Аманде сказали, что она избавила Портленд от психопата, совершавшего убийства без малейших угрызений совести. Шон Маккарти даже прочел ей список чудовищных преступлений, в которых Кастильо был главным подозреваемым. Но больше всего ее успокаивало осознание того, что если бы она проявила тогда хоть малейшие колебания, Фрэнк был бы мертв.

В предыдущую ночь Аманда впервые ни разу не проснулась. Ей снились сны, но это уже были не кошмары. Сегодня, во время очередного визита к доктору Додсону, Аманда сообщила, что не принимает таблеток. Он поддержал ее в стремлении обходиться без лекарств, хотя и предупредил, что одна спокойно проведенная ночь еще не означает, будто с проблемами покончено. Аманда и сама понимала, что ей предстоит пройти большой путь, прежде чем она снова почувствует себя нормально. И все же сейчас ей было намного лучше, чем на протяжении очень многих месяцев.

Фрэнка выписали из больницы, и он проходил восстановительный курс дома. Он надеялся, что уже со следующей недели сможет приступить к работе, пусть и неполный рабочий день. Аманде хотелось поскорее вернуться к себе на квартиру, но оставить сейчас отца в одиночестве было невозможно. Поэтому она продолжала жить у него, в своей старой детской. Левая рука Фрэнка все еще была в гипсе, и он страшно хромал. Ему было тяжело передвигаться, а готовка при помощи одной руки оказалась особенно мучительным занятием.

Неделю назад Аманда впервые после нападения на их дом посетила бассейн. К тому моменту, когда она подошла к воде, несколько пловцов из группы мастеров уже плавали по дорожкам, отведенным специально для членов команды. Она шла к своей дорожке, когда из воды появился Тоби.

– Аманда!

– Привет!

– Я глазам своим не поверил, когда увидел вас по телевизору. С вами все в порядке?

– Не совсем, и все-таки, кажется, я постепенно прихожу в норму. Я подумала, что мне следует вернуться к своему обычному режиму.

– Прекрасная мысль. – Брукс кивнул. – Должно быть, вам пришлось пережить нечто кошмарное.

Аманда не ответила. Ей было неприятно любое воспоминание о происшедшем.

– Я ведь хотел вам позвонить и справиться о здоровье, – сказал Тоби. – И дважды почти набрал ваш номер.

– А почему же только "почти"?

Тоби пожал плечами:

– Не хотел докучать вам. Подумал, что вам, наверное, и без меня достаточно людей звонит. Я знаю, что если бы нечто подобное случилось со мной, мне бы, наверное, хотелось побыть одному.

Тоби помялся. Затем пристально взглянул Аманде в глаза.

– И я ведь вас совсем не знаю. Мы беседовали всего дважды на протяжении нескольких секунд.