– А что – не ценила? – поинтересовался майор.
– Какой там, – махнула рукой фрау Иванькова. – Ира матери моей жаловалась, что Алешка в последнее время словно с цепи сорвалась. Дерзила, грубила, не слушалась, обидчивая стала. Чуть что не по ней, в свою комнату – нырк. Запрется и сидит там сутками, музыку слушает, никого не впускает и не жрет ничего. Девка-то молодая, кровь бурлит, мужика требует. А какой мужик, если ее из дома не выпускают. Жаль девку, неплохая она, симпатичная и не дура, только оценить это могут далеко не все. Несколько лет назад Алешка влюбилась в зрячего, познакомились они в Сети, некоторое время общались. Парню, видно, просто интересно было с незрячей пообщаться. А как до дела дошло, он в кусты. Алешка вены себе вскрыла. Ирина повторения боялась как огня, вот и заперла девку дома. Алешка легко в вуз поступила, учится дистанционно на дому на лингвиста. На кой черт ей учиться? В нашей стране инвалиды никому не нужны. Одна у них дорога – на завод для слепых, розетки собирать и прочую муру. Алешка, конечно, не пойдет работать на завод. Скорее квартиру сдаст. Четыре комнаты, – Ксения Эммануиловна завистливо вздохнула. – Можно три сдавать и жить нормально. Тем более опыт такой есть. Украинка одна у них жила, Тамара. Долго комнату снимала, несколько лет. Такие вот пироги. Так что хоронить Симакову буду я. Вы мне сообщите, когда тела матери и Иры из морга можно будет забрать. – Ксения Эммануиловна состроила скорбную мину, но вдруг как будто что-то вспомнила, переменилась в лице и уставилась на майора с паническим ужасом. – А что она делала здесь? Неужто старая карга на нее дарственную написала? – Иванькова выкатила глаза, вскочила, но плюхнулась обратно на табурет, цыплячьи ноги ее не держали.
Майор налил воды в стакан из старенького чайника, фрау Иванькова сделала несколько глотков, рухнула на пол, забилась в конвульсиях и закатила глаза. Изо рта у нее обильно пошла пена.
Началась невообразимая суета. Кухня заполнилась людьми. Кто-то звонил в «Скорую», кто-то ругался матом. Один из полицейских в штатском стал оказывать женщине первую медицинскую помощь, перевернул ее на бок. Сначала Марко показалось, что фрау Ксения приняла вместе с водой яд. Такого ужаса он никогда в жизни не видел. От шока у него голова на минуту прошла, а потом снова заболела с удвоенной силой. Оказалось, у Иваньковой случился приступ эпилепсии. Тоже приятного мало, но по крайней мере это не смертельно.
Фрау Иванькова пришла в себя минуты через три. Сама поднялась с пола и оглядела людей вокруг, словно видела их впервые. Она явно не помнила, что с ней только что произошло. Постепенно в ее глазах появилась осмысленность.
– Окошко приоткройте, а то здесь душновато, – смущенно сказала она, вытирая слюни рукавом пиджака.
По просьбе следователя один из полицейских увел Ксению Эммануиловну проветриваться в другую комнату, и Марко остался с майором наедине.
– Ну? Так и будем строить из себя непонимайку? – устало спросил следователь. – Два трупа. Переводчика мы, несомненно, пригласим. Однако время идет, а работа стоит. Если вы не убивали хозяйку этой квартиры, то какой смысл вам морочить мне голову. Я же вижу, что вы прекрасно понимаете русский язык. Расскажите все как было, пока еще один труп не появился.
– Мой? – робко спросил Марко.
– Почему ваш? – оторопел следователь. – Я за незрячую инвалидку волнуюсь. Шляется неизвестно где.
– Gut, – вздохнул Марко. – Я все расскажу. Спрашивайте.
– Вот и славно. Как вас зовут? Откуда прибыли?
– Марко Бензел, гражданин Германии, – с достоинством сообщил Марко. Майор пролистнул его паспорт, задержался на фото, переписал данные в протокол.
– С какой целью посетили Россию?
– Приехал, чтобы разыскать одну женщину и передать ей письмо от моего отца. Он меня попросил.
– Какую женщину?
– Ирину Андреевну Симакову, – виновато пожал плечами Марко. – Адрес мне отец дал. Правда, он был не уверен, что Симакова по данному адресу в настоящий момент проживает. Я тоже точно не знал. Приехал, в дверь позвонил, мне никто не открыл.
– Как вы в этой квартире оказались?
– Случайно! Совершенно случайно. Когда мне дверь никто не открыл, я решил расспросить соседей о жильцах сто семнадцатой квартиры. Вдруг слышу, на другом этаже кто-то на лестничную клетку вышел. Я поднялся выше, но выяснить ничего не успел. Человек, который на лестничной клетке был, уехал на лифте вниз. Я огляделся. Смотрю, дверь одной из квартир открыта. Позвонил, постучал, никто не отозвался. Заглянул, хозяев позвал и увидел старушку на полу. Подумал, что фрау помощь моя требуется. Бросился к ней, а она мертвая. На всякий случай пульс пощупал. Ничего уже нельзя было сделать, и я собирался уйти. В этот момент полицейские в квартиру ворвались. Скрутили меня и в кухню отвели.
– С глазом что?
– Ничего, – буркнул Марко и хмуро покосился на прыщавого полицейского, который вернулся, замер на пороге кухни и, прислонившись к косяку, посылал ему невербальные сигналы, которые Марко охарактеризовал как предупреждение и угрозу. Страха особого он не почувствовал, но проверять, правду ли пишут в газетах про беззаконие в России, желания у него не было. Хотелось просто поскорее разобраться с недоразумением, вернуться в отель, выпить аспирина и завалиться спать. Довольно с него приключений на сегодня.
– Хороший русский язык у вас. Долго учили? – спросил следователь.
– Всю жизнь. У меня отец русский, родом из Адлера, а мама немка. Папа с большим трепетом относился к сохранению во мне русской культуры. Я посещал русскую школу в Берлине и много читал.
– Из Адлера? – заинтересованно спросил майор. – А как ваш отец в Германии оказался? Давно он там живет?
– С 1990 года. Собственно, он не хотел уезжать, но так сложились обстоятельства. Из-за мамы он туда уехал и остался.
– Ваши родители познакомились в России?
– Нет, в Праге. Отец решил съездить мир посмотреть и встретил маму. Они в кафе познакомились. Там-то все и случилось.
– Что конкретно?
– Меня сделали, – улыбнулся Марко.
– Прям в кафе? – ошарашенно переспросил майор.
– Да что вы! – рассмеялся Бензел. – Они познакомилась в кафе, потом провели романтическую неделю вместе и разъехались по своим странам. Потом отцу пришло письмо и приглашение в Германию. Мама написала, что она в положении. Он поехал. Оставаться не планировал, хотел маму в Россию привезти, но она даже слушать ничего не желала. К сожалению, родители мои разошлись в итоге. Слишком большая разница в менталитете. У мамы сейчас другая семья. Отец не женился больше, но в Россию не вернулся. Из-за меня, – сказал Марко и неожиданно заплакал. – Он очень сильно болен, – дрожащими губами объяснил он. – Врачи говорят, что никакой надежды нет.
– Мне очень жаль. – Майор сердобольно похлопал его по плечу. – Почему ваш папа просил вас разыскать Ирину Симакову?
– Не знаю, – пожал плечами Марко. – Вообще-то мы вместе сюда собирались. Отец мечтал мне показать Россию сам и все жалел, что не сделал этого раньше. Перед отъездом ему хуже стало, но он настоял, чтобы я все-таки поехал и заодно письмо передал.