Петру потянулся к наборной рукояти семихвостой плетки. Дарина зарычала.
— Полно, батюшка, — раздался от парадных дверей зала серебристый голосок. — Не пугайте нас с сестрицей…
Вайорика легкими шагами пересекла зал и присела перед отцом в изящном церемониальном поклоне. Ее каштановые волосы, заплетенные по ледзянской моде в десятки тонких косиц, идеально сочетались с голубым шелком платья. На округлом личике сияла лукавая улыбка. В темноватом интерьере зала Совета будто расцвел маленький луговой колокольчик — цветок, в честь которого младшая сестра Дарины получила свое имя. Суровое лицо Петру разгладилось, как всегда бывало, когда он смотрел на младшую дочь. Боярин махнул рукой и опять уселся в кресло. Вайорика подбежала, опустилась перед ним на колени.
— Не нужно неволить сестрицу, — ластясь, как котенок, проговорила она. — Если для нашего рода так важен этот брак, пусть маэстру Михай женится на мне.
Дарина стояла столбом, пытаясь уяснить только что произнесенное Вайорикой. Свобода? Сестренка решила избавить ее от нелюбимого? Но какой ценой?
— Ты еще слишком молода, колокольчик. — Рука Петру ласково погладила склоненную головку девушки. — Рано тебе о женихах думать.
— Батюшка, мне уже шестнадцать лет, — рассудительно ответила дочь. — Вы сами рассказывали, что наша покойная матушка вышла за вас в четырнадцать. И это не помешало…
Видимо, напоминать отцу о рано ушедшей от них матери было не лучшей идеей. Петру Мареш потемнел ликом, его густые рыжеватые брови плотно сошлись над переносицей.
— Дарина станет женой боярина Димитру, — словно заколачивая гвозди, раздельно проговорил отец. — Мое слово твердо.
Я поежилась, будто воочию представив себе грозного Дарининого отца, бессильную злость своей подруги, спокойную улыбку Вайорики…
— А сестре-то твоей зачем все это надо было? — осторожно спросила я. — Или ей самой приглянулся молодой боярин?
— Она хотела собой пожертвовать…
На щеках Дарины змеились влажные дорожки — тяжко давался ей рассказ о далеком прошлом. Если тогда домне Мареш было двадцать, целых восемь лет с того дня прошло. А все, вишь, не заживает сердечная рана.
— У Вайорики совсем другое предназначение было — лунной богине служить. Нас ведь с детства готовили, ее в жрицы Тзеване, меня… Эх, всем было бы лучше, если б я родилась мальчиком.
Я понимающе кивнула. Понятно — наследница. Потому за наперсника господарева и сватали. Дракон полезными связями обрастал. Это ведь только на бумаге у нас все здорово — объединенная Валахия под сенью романской монархии, а копнешь поглубже — в каждом жудеце свой хозяин со своими законами и интересами, которые он блюдет вперед господаревых. Не уследишь, слабину дашь — расползутся как тараканы или, того хуже, под соседское крылышко переметнутся. Только успевай потом обратно свои земли воевать. Так что мотивы всех действующих лиц давней истории мне были понятны. Всех, кроме загадочной Вайорики. Но в лоб Дарину расспрашивать я пока не решилась.
— И как вы отца уговорили?
— Ты шутишь? Петру Мареш не меняет своих решений. — В голосе Дарины мне послышалась гордость. — Нашим единственным шансом было перетянуть на свою сторону Дракона.
— Вам это удалось?
— Нет.
— Фата Дарина окажет честь моему брату? — Бархатистый голос Влада вывел девушку из задумчивости.
— А как маэстру Димитру относится к тому, что наш брак вызван государственной необходимостью?
Брови Дракона иронично приподнялись.
— Не забивайте свою прекрасную головку подобной ерундой. Михай будет вам хорошим мужем.
— Хорошим — это каким? Послушным, покладистым, безответным? — Острый подбородок фаты дрожал от сдерживаемого гнева.
— Таким, как вам надо, — ответил господарь со змеиной улыбкой. — Свою часть договора он исполнит.
Дарина хотела вспылить, наговорить дерзостей, но не смогла. Равнодушие собеседника будто наложило на ее уста печать молчания. Она с силой швырнула в воду очередной камешек.
— Фата, вы разумная, взрослая девушка, — продолжал Дракон уже деловым тоном. — Каждый из нас получит от этого брака то, в чем нуждается. Вы — независимость от деспотичного отца и возможность устроить свою жизнь так, как сами пожелаете. Я — верного союзника в лице вашего батюшки. А Михай — здравомыслящую красавицу в спутницы жизни. Согласитесь, выгода очевидна…
На одно страшное мгновение Дарине захотелось выложить свой заветный козырь — младшую сестру. Но, передернувшись от отвращения к собственной слабости, она промолчала. Мареши не сдаются. С огнем в глазах и рычанием в глотке встречают они врага.
— Я хочу выслушать предложение без посредников. — Волчица провела кончиком языка по заострившимся клыкам.
Влад взглянул на нее с интересом:
— Как долго вы можете балансировать на грани трансформации?
— Господарь меняет тему разговора?
Пульсирующая боль прошлась по позвоночнику, Дарине невыносимо захотелось выпустить наружу низкий вой, уже зарождающийся в пылающем чреве. Ее состояние не укрылось от внимательных глаз собеседника.
— Издавна ваш род отличался от других семей оборотней. Некоторым из вас присущи черты, несвойственные другим перевертышам. Ваш отец может управлять погодой, мать, насколько мне известно, умела перекидываться в разных животных и даже птиц.
Дарина протестующее зарычала. Чужак, пришлый романин с такой легкостью выкладывал заветные тайны ее семьи!
Господарь вытянул перед собой раскрытые ладони:
— Каким талантом Тзевана наградила вас, фата? И за что? Ходят слухи, что пропозит вашего рода был земным супругом лунной богини…
Дарина взвыла, путаясь в завязках, гибким движением выскользнула из платья и в два огромных прыжка оказалась у кромки воды. Лошади тревожно заржали. Давно привычные к звериным ипостасям своих хозяев, они все равно не любили внезапных превращений. Еще две серых тени метнулись к озеру — это наскоро перекинулись Даринины охранники. Господарь стоял, скрестив руки на груди.
— Надеюсь, мы продолжим разговор, фата Мареш! — крикнул он улепетывающей со всех ног волчице. — Мне еще о многом нужно вас расспросить.
И эхо его слов, отражаясь от озерной глади, застревало в волчьей шерсти морозными иглами.
Я покачала головой:
— Странно как-то. Получается, твое согласие ему и не нужно вовсе было?
— Ну да, — кивнула Дарина. — Ему хотелось о тайнах наших семейных побольше разузнать. Такой уж он человек — до знаний жадный.
Я на минуту задумалась. Такая жажда и мне близка. А вот то, что в своих стремлениях наш господарь на чувства людей плюет, вовсе его не красит.
— Давай уже домой собираться, — скомандовала Дарина, скидывая в плетеную корзину плоды нашей долгой стирки. — Пока доберемся, пока развесим, уже и спать пора.