— А еще у тебя дурацкие косицы на голове…
— А еще где-то на полу валяется яйцо-артефакт-ключ, который я для тебя собрала. А еще я попала в тюрьму и вышла на свободу с чистой совестью, побывала в храме Трехликого бога, победила Ива, расстроила твой брак с мачехой…
— И они тебе абсолютно не идут…
— А Михай жениться собрался.
— Теперь-то на ком?
— На Дарине! — фыркнула я, удивленная монаршей непонятливостью. — А у нее скоро малыш родится. Он уже в животе шевелится. Представляешь?
— Нет, — подумав, ответил господарь и сел на постели. — Я сколько без сознания провалялся? Судя по количеству событий, лет двадцать?
— Да нет, седмицу вроде, всего ничего.
— Я так понимаю, еще пара дней — и ты разрушила бы мне весь город?
— А нет! Надо было тебя в катакомбах оставить и к морю бежать!
— Стоп! — Влад поднял руки в примирительном жесте. — Я еще не в состоянии вести споры такой интенсивности. Давай по порядку: где артефакт?
Я соскользнула с кровати и бросилась на поиски. Яйцо было под креслом. Его глянцевый бочок выглядывал из-за дальней ножки. Пришлось лечь животом на пол и подальше вытянуть руку, пальцы соскальзывали, я пыхтела от напряжения. Ну еще чуточку!
— Помощь нужна?
Господарь, пошатываясь, приблизился и просто отодвинул массивную конструкцию в сторону. Да уж, легких путей я в этой жизни не выбираю. Я вытерла лоб пыльным рукавом рубахи.
— Дарина! Надо бы чечевицу перебрать, — донеслось из коридора.
— Сейчас… Как там Ленута?
— Спят они, я недавно проверяла…
— Мы не одни? — встревоженно спросил Влад.
— Михай сюда еще невесту свою отправил и кормилицу, ей в помощь.
— Родику? — Заострившиеся черты господаря осветила улыбка. — Молодец у меня братчик, быстро соображает.
— Они, я так понимаю, за тобой ухаживали все эти дни. Ну Дарина с кормилицей.
— Поварешкой тебе мамка наша уже грозилась?
— А то…
— Это у нее первейшее оружие. Я в детстве его боялся просто до колик. Один раз не выдержал и в колодце эту ложищу утопил. Так Родика из сундука другую достала, еще больше прежней.
— Да уж, бойкая у тебя мамка.
— Она же меня сейчас кормить примется! — не на шутку встревожился господарь. — И жизни учить.
— И что?
— И поговорить нам не даст, пока я не лопну, — не слушал меня Влад. — Давай-ка сбежим на время, птица-синица?
— Куда? В гобеленовый зал можно пройти только мимо кухни. А колдовать ты, наверное, еще долго не сможешь, чтобы зеркальный лабиринт проложить.
— Есть способы, — хитро улыбнулся Дракон, вертя в пальцах артефакт.
— Яйцо? — спросила я с интересом. — Мне говорили, что этот ключ может открывать двери между мирами. Мы с его помощью убежим?
— Нет, эта магия не для меня. Слишком неотвратима. Она действует, разрывая пространство и намертво запечатывая возможность возвращения.
Влад нетвердой походкой подошел к пристенному сундуку и откинул крышку. До меня донесся едва заметный аромат розовых лепестков. Небрежно бросив яйцо внутрь, господарь достал пергаментный свиток.
— А тогда зачем тебе этот артефакт вообще понадобился, если пользоваться им ты не собирался?
— Да так… Для разного…
Я немножко обиделась. Я, значит, стараюсь изо всех сил, осколки ему в зубах приношу, прямо как собака подстреленную утку, а мне в ответ ни благодарности, ни пояснений достойных.
— Смотри!
Дракон развернул лист, оказавшийся тонко выполненным акварельным пейзажем. Живописью я вообще-то не очень интересовалась, но тут ахнула, увидев небольшой пруд с кустиками осоки, кувшинку, прикрывшую прозрачные лепестки, и фрагмент тропинки, выложенной желтым кирпичом. Поверхность воды как будто дрожала.
— Это ты рисовал?
— Да. Тайное убежище. Для самых важных разговоров.
Я, забыв об обиде, помогла разложить рисунок на полу, придавив уголки стопками первых подвернувшихся под руку книг.
— Ну что, птица-синица, доверишься мне?
— Где наша не пропадала! — залихватски ответила я и послушно вложила свою ладошку в ледяные пальцы господаря. — Веди!
Мы ступили в пергамент, сердце ухнуло вниз.
— Можешь открыть глаза.
Это было странное место — как будто не существующее на самом деле. Казалось, только фантазия художника вызвала его к жизни, и то, что творец не озаботился перенести на пергамент, было размытым и нечетким. Хижина. Три стены, на одной из которых красовался рисунок господаревой спальни в охотничьем домике, соломенная крыша, полированные доски пола, на которых лежала полосатая тигриная шкура. Желтая тропинка, ведущая к пруду, начиналась прямо от тесаной деревянной ступени, которой настил заканчивался. Вот и все, что мне удалось рассмотреть. Окрестности утопали в молочном тумане. Где-то угадывались силуэты деревьев и крутой склон горы, где-то светила луна, чьи серебристые лучи рассевались в окружающем мареве.
Господарь опустился на шкуру, свернув ноги калачиком. В простых полотняных штанах и вышитой по вороту рубахе его можно было принять за присевшего на минуточку передохнуть валашского пастуха.
— Присоединяйся, — предложил он мне. — Мебели тут нет, так что придется обходиться малым.
— А мамка твоя напольную картину не порушит, когда заметит, что нас нет?
— Родика очень уважительно относится к магии. Вот когда вернемся, есть шанс поварешкой огрести за то, что сбежали.
— Понятно…
— Слушай, птица-синица, иди сюда. — Господарь насильно усадил меня на шкуру. — Я на твои косицы смотреть уже не могу.
— А другим нравилось, — мстительно сказала я. — Между прочим, на далекой родине Трисветлого Ива именно так женщины и причесываются.
— Это я уже понял. — Влад одну за одной стягивал хрустальные бусины и расплетал мои волосы.
Я не сопротивлялась.
— А еще едят устрицы, моют руки в чашках и пьют кафу. Ты пробовал? Вкуснотища, а не напиток!
— Я тебе потом сварю, — пообещал господарь. — В Араде где-то пара мешков с зернами в кладовых пылится. Может, ты мне все по порядку расскажешь? С того момента, как я загнал огненную сущность ракшаса в пустую сферу земли.
И разверзлись хляби небесные. Я вообще поговорить люблю, особенно если слушатель попадается правильный — внимательный да вдумчивый. А уж если мне при этом с волосами что-то делают… только успевай за мной записывать.
— А Нагейра жук еще тот, — заметил господарь, отбрасывая очередную бусину. — Давно надо было его куда-нибудь изгнать.